Приветствую, Илья! Изменения в передаче имён собственных с приближением к их звучанию в языке оригинала стали происходить как раз в 60-е годы ХХ века под влиянием исследований, посвящённых разработке научных принципов межъязыковой транскрипции/транслитерации. Одним из самых влиятельных филологов в этой области была А.В. Суперанская, автор кандидатской диссертации «Лингвистические основы практической транскрипции имён собственных», которую она написала под руководством видного языковеда А.А. Реформатского и защитила в 1958 году. А.В. Суперанская имела возможность — медленно, но верно — продвигать разработанные ею правила практической транскрипции через авторитетные комиссии: Орфографическую комиссию РАН, Топонимическую комиссию Русского географического общества и другие. Этим правилам стали следовать авторитетные издательства, выпускавшие словари и справочники («Русский язык», «Советская энциклопедия») и, в очень значительной степени, Главное управление по геодезии и картографии, выпускавшее карты (там были свои специалисты, разработавшие собственные правила, но исходившие из того же общего принципа фонетической близости).

Уже с середины 60-х годов варианты Ньюкасл и Халл вошли в норму. На географических картах ещё некоторое время значились два варианта второго из этих топонимов, один в скобках: Халл (Гулль) или Гулль (Халл). Так, по крайней мере, был обозначен этот город в Атласе зарубежных стран для 8 класса, по которому я учился в 1967 году.

Отставали от научных разработок, как обычно, лишь литературные переводчики и журналисты. Они и сейчас не очень-то на них ориентируются.

Ответ на вопрос о том, почему Париж устоял, а Ньюкастль и Гулль — нет, связан, по-видимому, всё-таки с меньшей известностью этих английских городов. Да и их старые названия не так уж глубоко вошли в русский лексикон и не особенно дороги нам, чтобы их не менять. А вот «Париж»... Есть ли название, больше волнующее сердца?