Вторник, 19.03.2024, 07:49
Приветствую Вас Гость | RSS

Сайт Д.И. Ермоловича



Разделы сайта
Если вы регистрировались
Login:
Пароль:
Главная » Вопросы-ответы, дискуссии » Дискуссии и полемика

Дискуссии и полемика

В этой рубрике можно высказать своё мнение по дискуссионным вопросам


В категории вопросов и дискуссий: 101
Показано материалов: 1-20
Материалы: 1-20 21-40 41-60 61-80 81-100 101-101

Содержание рубрики:


Сортировать по: Дате · Названию · Комментариям · Просмотрам
Здравствуйте, Дмитрий Иванович!

На днях ко мне обратился знакомый юрист. Его озадачила формулировка в учебнике Just English: Английский для юристов. Базовый курс (в трех частях): "Следует знать, что слово “department” соответствует русскому “министерство”, когда речь идет о правительственной системе США". Он мне пишет: "А почему же тогда департамент государственный, но оборона, юстиция, финансы - этим занимаются министерства? Откуда эта традиция именовать Министерство иностранных дел Департаментом?". Думаю, что здесь имеет место соответствие, закрепившееся с учетом лингвострановедческой традиции. В дореволюционной России департаментом называли отдел высшего исполнительного органа (министерства), таким образом российский департамент по функционалу меньше американского. Если не ошибаюсь, в современном административном устройстве РФ возрождена структурная единица департамент, и такие подразделения есть в министерствах, Аппарате Правительства и т. д. Кроме того, не может быть несколько госсекретарей, а значит и Государственный департамент как главный орган внешней политики только один, на что мне возразили: "Ну так, Минобороны тоже в единственном виде, но со множеством отделов и подразделений, однако называется по-русски министерством, а не департаментом".
На Википедии по этому поводу пишут следующее:
Название Department of State выбрано по аналогии с традиционным названием министерских должностей в Великобритании, где на тот момент с 1782 года существовали должности Secretary of State for Foreign Affairs (Секретарь по состоянию иностранных дел) и Secretary of State for Home Affairs (Секретарь по состоянию внутренних дел). Использование названия Secretary of State без уточнения о каких именно делах идёт речь фактически означало, что речь может идти как о внутренних делах, так и иностранных, что и было умело использовано Джорджем Вашингтоном."

На сайте "Город переводчиков" сохранилась двухстраничная дискуссия от 2003 года о переводе должности: Secretary of State of the State of Louisiana (любой другой штат), в которой спустя 15 лет после создания темы особенно сильно высказался участник под именем Nicolayy:
"... ещё более необъяснимо то, что люди, которые профессионально занимаются переводом с английского языка, переводят Department of State как "Государственный департамент" или "Департамент Штата", не обращая никакого внимания на то, что после предлога of отсутствует артикль the. Хочется спросить: "Ребята, а вы как президент Соединенных Штатов переведете? President of United States или всё же The President of the United States?
И вот из-за этого традиционно неправильно перевода слова State и возникают все эти вопросы, а как же так, что в США несколько "государственных департаментов"? А как же так, что несколько "государственных секретарей"?"

И последнее, если позволите. В сообществе proz задавался аналогичный вопрос про словосочетание Department of State of the State of New York. Правильным, по мнению восьми переводчиков, был признан вариант "Государственный департамент штата Нью-Йорк". Только один высказался против: "Государственный департамент в США - это аналог российского Министерства иностранных дел, а в данном случае речь идет о департаменте (или канцелярии) штата".

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Роман, как всегда, Вы высказываете верные объяснения многих вопросов, которые поднимаете. В частности, Вы правы, говоря, что Department of State — Государственный департамент — это «соответствие, закрепившееся с учетом лингвострановедческой традиции». Добавлю, что это уже не только переводческая, но и официальная дипломатическая практика. Менять её бессмысленно и непродуктивно.

Цитируемые Вами переводы из русской Википедии — “Secretary of State for Foreign Affairs (Секретарь по состоянию иностранных дел) и Secretary of State for Home Affairs (Секретарь по состоянию внутренних дел)” — это, не побоюсь сказать, образцы смехотворного невежества. Слово state в названиях этих должностей никак не значит «состояние». Реплика пользователя под ником Nikolayy, которую Вы цитируете, тоже кажется мне довольно бессмысленной. Боюсь, что авторы обоих высказываний не понимают разницы между абстрактным и конкретным смыслами, которые одно и то же существительное state приобретает в зависимости от отсутствия или наличия артикля. Итак, the state (с артиклем) в интересующем нас значении — это система государственных органов, государство как совокупность органов управления и политической организации страны. Примеры (из Longman Dictionary of Contemporary English):

Should industry be controlled by the state? — Должна ли промышленность управляться государством (=государственными структурами)?

Без артикля state выражает общее понятие сферы наиболее важных государственных дел и отношений:

The ministers were discussing important matters of state — Министры обсуждали важные государственные дела (=дела государственной важности).

The Department of State — это, по глубинному смыслу, «министерство государственных дел». Ну, перевели Department как «департамент» когда-то, это давным-давно прижилось и никого не смущает. А почему же не «министерство иностранных дел» — ведь это то, чем является Госдепартамент в действительности, не так ли? Тем, кто хочет это понять, советую посетить официальную страничку Госдепартамента США, где сказано:

At one time, the State Department was responsible for a number of domestic duties ranging from publication of the census to control of copyright to management of the Mint. (В своё время Государственный департамент отвечал за ряд внутренних функций — от публикации результатов переписи и контроля авторских прав до управления Печатным двором.)

То есть нёс ответственность за разные государственные дела. Позднее от внутригосударственных функций он был освобождён и занялся исключительно иностранными делами государства, а название осталось. Ни к чему менять его и нам.

Но у слова state есть ещё одно значение, которое мы переводим на немецкий манер как «штат». Это тоже традиция, однако не стоит забывать, что для американцев штаты — это хоть и небольшие, но всё равно государства, и у них тоже могут быть государственные дела. Ну, примерно так же, как в составе РФ есть республики, про которые все понимают, что они входят в состав Федерации и поэтому не совсем равноценны тем республикам, которые являются независимыми государствами. Но и у наших республик есть государственные советы, государственные секретари и т.д. и т.п.

Поэтому нет ничего странного в наличии такой должности, как the Secretary of State of the State, у некоторых штатов США (например, у Колорадо или Оклахомы). И не случайно слово state употреблено в этих названиях дважды: один раз в одном значении (“государственные дела”), другой раз в другом (“государство-штат”). Именно наличие или отсутствие артикля определяет эти разные значения.

В свете сказанного, я думаю, уже излишне подробно объяснять, почему правильный перевод эргонима Department of State of the State of New YorkГосударственный департамент штата Нью-Йорк.

Здравствуйте, Дмитрий Иванович!

Сын моего приятеля меня недавно озадачил непраздным вопросом о том, как научиться переводить. Он учится в 9-м классе. Уже знает достаточно много слов и многие узнает по памяти, но переводит очень медленно и неуверенно. Советовать ему обратиться к трудам Швейцера или Комиссарова у меня язык не поворачивается. Он ведь еще школьник, да и само освоение понятийной базы не дело пары минут, хотя именно в этих трудах дается системное понимание сути явления. Меня удивило другое: то ли сам, то ли по подсказке преподавателя он скачал пособие А. А. Тихонова "Английский язык: теория и практика перевода" и решил почитать, что специалисты пишут про перевод. По словам отца первый параграф он еще осилил, а вот следующий показался сложнее. Автор рассуждает (стр. 6), что [цитирую] в родном язык смысл раскрывается в процессе чтения, и грамматический анализ проводится только для того, чтобы установить, какими языковыми средствами выражена данная мысль. В иностранном же языке смысловое содержание не дается, а как бы задается читающему: смысл есть искомое и отправляться от него фактически нельзя. Поэтому в начале обучения переводу подходить к смыслу надо через форму, т. е. ориентируясь на формальные признаки и порядок слов в предложении, на предлоги, артикли, суффиксы и т. д.
У меня два вопроса:
1. Считаете ли Вы подход вышеуказанного автора верным с методической точки зрения?
2. Можно ли рекомендовать какое-нибудь современное пособие на уроках в школе? На сайте магазина "Лабиринт" встретился отзыв одного из покупателей на пособие Тихонова: "Считаю это пособие просто кладом для начинающего переводчика. Всё расписано очень грамотно и просто. Хороший помощник также для тех, кто ещё полностью не освоил английскую грамматику".

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Приветствую, Роман! Ваш вопрос побудил меня первым делом поискать какие-то сведения об А. А. Тихонове, авторе названного пособия. Ведь если человек выпускает книгу, по которой предлагает учиться школьникам и студентам, у него должны (по идее) иметься какие-то научно-методические разработки, исследования или хотя бы опыт работы по специальности, которой он обучает. Хотелось ознакомиться с перечнем его других публикаций или переводов. Увы, сведений ни об этом человеке, ни о каких-либо написанных им статьях или научных работах я не нашёл. Это уже сильно настораживает, потому что в последние годы появилось слишком много «специалистов по переводу», которые берутся обучать этой дисциплине других, ничего не предъявив в качестве собственного реального опыта. Если же этот человек где-то преподаёт, то и этот факт странно было бы скрывать.

Ну, а теперь попробую оценить его труд по существу. Тот фрагмент, который Вы процитировали («в иностранном же языке смысловое содержание не дается, а как бы задается читающему: смысл есть искомое и отправляться от него фактически нельзя»), поразил меня своим — буду откровенен — косноязычием. Вдумаемся: что значит «смысл не даётся, а... задаётся»? Это как?

Догадываюсь, что автор использует слово задавать подобно ученику начальной школы: «нам задали на сегодня задачу», т.е. имеет в виду, что смысл (кстати, смысл чего? слова, оборота, предложения?) требуется установить в результате каких-то действий, подобных действиям при решении задачи или уравнения. Но догадаться, что хочет сказать автор, можно, только сделав значительное усилие. Так ли пишутся пособия для начинающих?

Впрочем, судить о книге по одной фразе, конечно, нельзя; почитаем ещё:

Для правильного понимания и правильного перевода необходима быстрая синтаксическая ориентировка, т. е. умение находить главные и второстепенные члены предложения и устанавливать их взаимосвязь по формальным признакам. Это особенно важно, когда непонятна смысловая связь между словами. Средством такой ориентировки является грамматический анализ предложения, который подводит к раскрытию содержания текста.

Итак, для понимания нужна «синтаксическая ориентировка», а средством такой ориентировки является грамматический анализ предложения. Но не проще ли сказать, что правильно понять предложение можно, подвергнув его грамматическому анализу? Без всякой «ориентировки»? Зачем запутывать учащегося абсолютно лишним, бесполезным псевдотермином?

А вот ещё одна интересная авторская мысль:

В начале обучения переводу подходить к смыслу надо через форму, т. е. ориентируясь на формальные признаки и порядок слов в предложении, на предлоги, артикли, суффиксы и т. д. Знание указанных формальных признаков вырабатывает правильное, логически осмысленное чтение, помогает выделять главное в предложении, не останавливаясь на служебных словах.

Я специально выделил здесь фрагменты, которые явно противоречат друг другу: сначала говорится, что нужно ориентироваться на формальные элементы, предлоги, артикли «и т.д.», а потом — что можно якобы не останавливаться на служебных словах. Может быть, автор забыл, что предлоги и артикли — это как раз классы служебных слов? Да нет, он сам дальше пишет:

...следует обязательно знать служебные слова — предлоги, артикли, а также части речи, заменяющие артикль.

А если раньше имелись в виду какие-то другие служебные слова, то неплохо было бы пояснить, какие и почему на них «не нужно останавливаться». Я, впрочем, не знаю таких классов служебных слов, которые не важны для понимания и перевода текста. Например, без учёта вспомогательных глаголов трудно понять, когда и как происходило действие, обозначаемое знаменательным глаголом, относительно других действий.

[Лишь спустя некоторое время я догадался, что под оборотом «не останавливаясь на служебных словах» автор имел в виду «без труда понимая значение служебных слов, выученных заранее». Опять пришлось делать большое мыслительное усилие, чтобы понять простую, но невнятно выраженную мысль. Которая к тому же по существу неверна. Служебные слова нельзя «выучить» отдельно от знаменательных слов, синтаксических конструкций и контекстов, чтобы потом, «не останавливаясь» на них, понимать остальное. Понять (и перевести) их можно только в комплексе со знаменательными словами. Так, союз if имеет, согласно словарям, 7 очень разных значений; послелог up по-разному меняет смысл разных глаголов (ср. look up, eat up, speed up, set up и т.д.). Так что «останавливаться» поначалу всё равно придётся.]

Короче говоря, в противоречивых «пояснениях» А. Тихонова очень легко запутаться. Но вот ещё что бросается в глаза: в его книге, заголовок которой включает слово «теория», на самом деле никакой теории нет. В ней не разграничиваются значение (семантика) слова и смысл предложения: и слова, и предложения у автора «переводятся». Я не встретил в этой книжке упоминаний ни о понятии эквивалентности, ни даже о каких-либо приёмах перевода или типах соответствий. Не разграничиваются релевантные и нерелевантные компоненты значений и смыслов, ничего не говорится об актуальном членении высказывания. Вся книга сводится, по существу, к попыткам формально-синтаксического разбора фраз с целью дословного перевода. Даже как-то неловко в ХХI веке читать сентенции вроде:

Существует полное соответствие простых форм английских и русских причастий в функции определения, как по их роли, так и по месту в предложении, поэтому при переводе такие причастия и причастные обороты затруднений не вызывают.

Сразу хочется спросить: а как же абсолютные причастные обороты? Комплексы причастий с существительными? Или возможность передачи причастных оборотов придаточными предложениями либо простыми глагольными предикациями? Или неявное значение причинности у причастий, которое часто требует передачи? На эти темы написаны тома статей и диссертаций, во множестве учебников описаны типичные ошибки, допускаемые переводчиками, но, по мнению А. А. Тихонова, они (причастия — заметьте, кстати, так и сказано: «причастия», а вовсе не «их передача») «затруднений не вызывают».

Не буду утомлять Вас долгим цитированием данного пособия, резюмирую своё впечатление от него:
1. Пособие написано путаным, трудновоспринимаемым языком, его текст содержит логические противоречия, неверные положения, псевдотермины.
2. Какие-либо теоретические основы перевода в этом пособии, вопреки названию, отсутствуют.
3. В основу пособия положен механистический подход, основанный на формальных грамматических подстановках.
Искренность восторженного отзыва о пособии на сайте «Лабиринта» вызывает у меня сомнения.

Вы ещё спросили, какое пособие по переводу можно рекомендовать школьникам. Сразу оговорюсь: я не специалист по преподаванию перевода в средней школе, но, возможно, стоит начать с книги «Как стать переводчиком?» Р.К. Миньяр-Белоручева. Уж во всяком случае, компетентность её автора бесспорна.

Дискуссии и полемика | Обучение переводу в школе Просмотров: 541 | Дата: 05.09.2022 | Рейтинг: 0.0/0 | Комментарии (1)
Сергей:
Здравствуйте. Смотрите, что получается.
В русском языке первые десять чисел имеют имена собственные, а дальше идут составные обозначения из этих десяти имён: два-на-десяти, пять-и два десятка и тд.
В английском и немецком имена собственные у первых двенадцати. Т.е. eleven-twelve и еlph-zwölf имеют собственные имена и в дальнейших конструкциях не участвуют.
Это что - пережиток дюжинной системы? Дань традиции?

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Здравствуйте, Сергей. Нет, английская и немецкая нумерации тоже опираются на десятичную систему. Числительные eleven (англ.) и elf (нем.) восходят к протогерманскому слову *ainlif-, которое образовано от словосочетания со значением «один остался, единица в остатке» (имеется в виду после вычета десяти; ср. англ. one left). Точно так же и числительные со значением «12» — twelve, zwölf — значат «два в остатке» (связь с числительными two, zwei тут вообще очевидна).

Так что дюжины тут ни при чём.

Дискуссии и полемика | Тысяча дюжин Просмотров: 524 | Дата: 23.06.2022 | Рейтинг: 5.0/1 | Комментарии (3)
Роман (г. Мурманск):
Здравствуйте, Дмитрий Иванович!

Недавно прослушал интервью Андрея Фалалеева об этике переводчика и необходимости непрерывно расширять, а также обновлять свои знания, чтобы обеспечить полноценный контакт между участниками речевого акта. Насколько я помню, здесь уже кто-то интересовался его методикой, и Вы сдержанно отнеслись к ее оценке. Дискуссия на эту тему также велась на сайте "Город переводчиков", но мнения разделились. Его главный довод сводится к тому, что нужно идти от практики к теории, а не наоборот, чем "славится", по его мнению, российская школа, которая ничем, кроме пустого теоретизирования и невнятного диссертационного жаргона, не обогатила науку, которую мы в России именуем переводом. В интервью он высказался резко и однозначно: та муть, которую мы объявили наукой. Разумеется, это личное мнение отдельного мастера, который себя считает тренером, а не преподавателем. Скорее всего, здесь коренятся глубинные различия между школами в США, если там вообще можно говорить о традиции перевода, и России. В связи с этим у меня вопрос: такой подход американских преподавателей к переводу был всегда, или там тоже были свои Рецкеры, но сегодня вымерли, как динозавры, а их наследие представляет интерес лишь для отдельных представителей профессии? Думаю, что не в последнюю очередь такой чисто утилитарный взгляд на перевод подпитывается коммерческой идеологией: есть набор неких навыков, которым можно научить любого, чтобы успешно зарабатывать. А значит, нет смысла плодить каждый год неучей, которые после 5 лет вуза не в состоянии перевести на нормальный русский язык текст из Интернета? Среди иных формулировок: что толку от уровней эквивалентности Камиссарова, если вчерашний выпускник не может разобраться в договоре на поставку оборудования? В таком случае, весь процесс обучения уподобляется вытачиванию деталей на станке по шаблону, что к переводу имеет мало отношения. Да, в переводе сочетаются и механика, и искусство, однако отсутствует понимание диалектики процесса. И тут же Фалалеев говорит о том, что следует учитывать дуальность нашего мира. Может, здесь претензия к тому, что русской школе, как и литературе, свойственно слишком глубоко вникать в детали, которые, по мнению западных менеджеров от образования, можно упростить до состояния манной каши и пуститься в бой, а там уже и рука набьется? Ольга Владимировна Петрова в своей книге "Подготовка переводчиков. Размышления преподавателя перевода" чуть ли не караул кричит на каждой странице, приводя примеры катастрофического состояния отрасли в том, что касается общего уровня языковой компетенции и техники перевода. Полуян и Погодин - блистательные, на мой взгляд, не только практики, но и теоретики нашего времени. Их полезно читать даже тем, кто не занимается синхроном, потому как они регулярно наблюдают, обобщают и анализируют свой опыт на живых примерах. Да, конечно, я не говорю, что Фалалеев - дикарь по сравнению с ними, но, если исходить из его видения, они и занимаются той самой мутью под названием переводоведение. Он заметил: "Мне вообще странно слышать такое сочетание, как переводчик-практик. Если переводчик не практик, он не переводчик в принципе".
Второй вопрос: Вы видели Фалалеева в деле? Он действительно демонстрирует высший пилотаж, с которого стоит брать пример? И третий вопрос: Разделяет ли его принципы Павел Русланович, к примеру? Он ведь учился в СССР, а не в Монтерейском институте. Получается, что Миньяр-Белоручев ("Методика обучения переводу на слух") и Чернов ("Теория и практика синхронного перевода") занимались схоластикой, когда писали про вероятностное прогнозирование и прочие методы? Это ведь тоже теоретические разработки. Можно ли сказать, что они перевели бы хуже Фалалеева, раз они столько лет изучали этот вопрос?
Мне трудно судить о ценности методики, так как я и не синхронист, но сборники упражнений Фалалеева - а выпущено уже 10 изданий на разные темы - вроде неплохое подспорье. Предлагаются приемы, которые мне кажутся интересными и для письменного перевода (конструкции с as, while, though и так далее). Даются краткие пояснения к тому или иному явлению, а далее - параллельные тексты в виде таблицы для отработки. Вначале почти каждого сборника новый перечень словосочетаний. Правда, как Вы верно заметили, изучать лексику лучше всего по тематическому принципу, что расходится с подходом Андрея, который считает, что нужно быть заранее готовым отражать любые, по его выражению, "летящие" на него слова и выражения, воспринимаемые им как потенциальная угроза.

Прошу прощения, если часто ухожу в посторонние замечания.

С уважением
Роман

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Приветствую, Роман! О том, нужны ли переводчику хотя бы базовые научные знания и как они способны помочь ему в практической деятельности, я неоднократно высказывался в своих лекциях и интервью (например, в лекции «Что даёт теория перевода практическим переводчикам» или в нашей беседе с П. Палажченко «Профессиональные диалоги» ).

Честно говоря, я не очень понимаю, что побуждает г-на Фалалеева с такой настойчивостью сражаться с наукой о переводе. Да, отработка практических навыков и автоматизмов, которую он ставит во главу угла своей методики подготовки переводчиков, — дело очень полезное, но не из одних же автоматизмов состоит труд переводчика. Нам неизбежно и постоянно приходится решать нестандартные задачи, для чего нужно владеть более высоким уровнем обобщения и осмысления принципов перевода, чем выдача формул, «отскакивающих от зубов».

Нет, я не видел и не слышал Фалалеева «в деле», поэтому судить о том, насколько высок его «пилотаж», не могу. Но подчеркну, что настоящие асы синхронного перевода, реальную блестящую работу которых мне доводилось наблюдать (иногда переводя в той же или соседней кабине), — В.Н. Комиссаров, А.Д. Швейцер, Г.В. Чернов, М.Я. Цвиллинг, Ю.А. Денисенко, И.В. Полуян и многие другие — именно от собственной практики шли к теоретическим обобщениям, видя в этом настоятельную необходимость и пользу, и так создавали науку о переводе.

В одном я, пожалуй, соглашусь с Фалалеевым: в нашей стране и впрямь развелось чрезмерно много бездарных «филологов», которые, не будучи способны грамотно перевести на иностранный язык ни одной фразы, делают вид, что разрабатывают «теорию» перевода, тоннами плодя бессодержательные, бесполезные статьи и диссертации и присваивая друг другу в псевдоучёных советах псевдоучёные степени за эту (действительно) муть.

Короче говоря, я бы отделил настоящую теорию перевода, которую создали наши классики и продолжают развивать очень немногие учёные, от океана псевдонауки, захлестнувшего нашу академическую среду.

На вопрос о том, были ли в США свои Рецкеры, отвечу так: если не считать Юджина Найду, то, пожалуй, и не было. Помимо российских (советских) учёных, реальный вклад в теорию перевода внесли европейцы, да ещё франко-канадец Ж.-П. Вине вместе со своим соавтором Ж. Дарбельне.

Вы спросили о П.Р. Палажченко — полагаю, что он разделяет мои взгляды. Мы ведь с ним ученики одних и тех же учителей.

Здравствуйте, Дмитрий Иванович!

В одном из недавних эфиров передачи "Парад юмора" от 4 июля мне запомнилась яркая зарисовка на тему русского языка. С того дня меня не отпускает мысль о том, каким нужно обладать языковым чутьем, чтобы с ходу перевести для иноязычной аудитории юмор, основанный на созвучии географических названий и нарицательных слов. Доводилось ли Вам встречать аналоги в американском юмористическом дискурсе (например, "Авас" в исполнении Аркадия Райкина и Романа Карцева 1969 г. и "Кто на первой базе?" Бада Эбботта и Лу Костелло) или передавать на английский выступления в духе Геннадия Волкова, которое он обозначил как гимн русскому языку? Видеофрагмент начинается с 1:12:05 и заканчивается на 1:14.:50 (https://www.youtube.com/watch?v=By5siVSzGP8). Данный вопрос я глубоко не изучал (он тянет на отдельную научную работу), но уверен, что в разные времена носителям языка свойственно подмечать лингвистические курьезы и описывать их. Конечно, топонимический каламбур именно в рамках индивидуального повествования встречается редко. Меня больше интересуют пути решения таких задач и степень их адекватности. Скажем, можно ли подобрать нечто похожее на "у меня Житомир прихватило", если задаться целью передать этот юмор публике, которая не знакома или мало знакома с российскими городами? Полагаю, что так или иначе придется давать пояснения (предварительные либо последующие), которые могут несколько усложнить коммуникацию. Мой бывший преподаватель устного и письменного перевода (Евгений Алексеевич Гальченко) на этот счет говорил примерно так: "Я всегда держу в запасе самые ходовые анекдоты или эпизоды из сферы развлечений, чтобы не попасть впросак, когда выступающий начинает развивать метафоры или играть в рифмы не просто со словами, а целыми понятиями". Разумеется, с такой эквилибристикой не имеешь дела каждый день, но это крайне интересный лингвистический материал. Я постоянно пополняю арсенал таких средств через кино и книги известных публицистов на самые различные темы.
Есть ли на Вашей памяти случаи, когда какое-то действие или понятие (аналогично "в Гваделупе отлупили", "на австралийском материке отматерили" и так далее) забавно соотносилось с географией или другой сферой (например, названия штатов или поселков вперемешку с ситуациями, которые иллюстрируют их нелепость)? Наверняка, при переводе "Алисы", выпущенной издательством "Аудитория", Вам тоже пришлось заново осмыслять гротескный юмор кэрролловского Зазеркалья, хотя я не берусь судить обо всех решениях, но уровень мастерства меня восхищает.

С уважением
Роман

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Приветствую, Роман! Как вам диалог:

Two backpackers talking in a hostel:
“KENYA tell me your favorite country to visit?”
“OMAN… this is a tough question. What about you?”
“YEA-MAN, there are so many!”

Конечно, не один русский язык пособен на топонимические (и прочие) каламбуры. На мой взгляд, английский язык — чемпион по использованию каламбуров в юмористических жанрах, включая и стендап. Англоязычные юмористы этого жанра порой строят свои выступления исключительно на них, вот один из множества примеров. Есть так называемые one-liners, чьи выступления состоят из одних каламбурных шуток.

Устный перевод подобного юмора, по-моему, почти невозможен. Могу представить себе переводчика, обладающего талантом рассказчика анекдотов. Но всё, что он в таких случаях может, — это под видом «перевода» выдавать что-то своё. Иногда такая подмена проходит удачно, но серию каламбуров сходу передать невозможно — в таких случаях лучше сообщить слушателям, что речь говорящего построена на непереводимой игре слов.

Напоследок — ещё несколько топонимических шуток, очень похожих на юмор Геннадия Волкова:

With all these lockdowns and quarantines, let’s see when we Ghana travel again.
I once traveled around the Middle East. How? Well, I-ran.
Oh, South America! You'll never Bolivia how beautiful it is.
If I get lost in Juneau, Alaska local for directions.
There is Norway I want to go back home.
My favorite meal and country to visit? Turkey.
I will travel to France. After all, I have nothing Toulouse.

Что касается моего личного опыта, то в устном переводе мне подобные шутки если и попадались, то не запомнились, а вот письменно такие задачи приходилось решать не раз, в частности в переводе лимериков (где, как Вы знаете, топонимы играют важнейшую роль). Впрочем, там больше рифм, чем собственно каламбуров, но уровень сложности в их передаче почти такой же. Приведу примеры из своих переводов:

There was an Old Man of Columbia,
Who was thirst and called out for some beer...


Пожилой господин из Колумбии
Заявил: «Выпью пива у клумбы я»...

There was a Young Person of Crete,
Whose toilette was far from complete;
She dressed in a sack,
Spicle-speckled with black,
That ombliferous person of Crete.


У задумчивой девушки с Крита
Вся фигура одеждою скрыта:
Одевалась в мешок,
У прохожих был шок.
Но мешок был в горошек расшитый.

Это лимерики Эдуарда Лира. А вот как я перевёл лимерик Льюиса Кэрролла, один из моих любимых:

There was a young lady of station,
“I love man” was her sole exclamation;
But when men cried, “You flatter,”
She replied, “Oh! no matter,
Isle of Man is the true explanation.”


Одна дама в течение бала
«Я люблю тебя, Мэн!» — напевала.
Ей один: «Я польщён!
А она ему: «Вон!
Остров Мэн, а не вас, приставала!»


Дискуссии и полемика | Игра слов в топонимике Просмотров: 957 | Дата: 18.08.2021 | Рейтинг: 0.0/0 | Комментарии (0)
Алексей (Санкт-Петербург)
Здравствуйте, Дмитрий Иванович! В последнее время стал широко употребляться оборот «в целях нераспространения коронавирусной инфекции». Мне кажется, что без вставки в виде «недопущения» или «предотвращения» оборот хромает с т.з. лексической сочетаемости. «Не распространять» как цель звучит странно и даже комично. Как если бы руководитель комиссии по противодействию коррупции сказал, что его цель - не борьба со взяточничеством, а не брать взятки. Я правильно размышляю?

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Да, Алексей, в Ваших рассуждениях есть здравое зерно. Однако проблема имеет несколько граней. С точки зрения логики, действительно, корректнее было бы сказать «для недопущения распространения» или «в целях предотвращения распространения». Но есть и другой аспект — чисто языковой. Употребление подряд двух отглагольных существительных с одинаковыми окончаниями — не самая изящная синтаксическая конструкция.

Далее, «нераспространение» можно рассматривать просто как единицу, более сжато выражающее ту же идею — недопущение распространения. Ведь существует же формула «нераспространение ядерного оружия», система международных договоров на эту тему. И я уверен, что в текстах этих договоров наверняка в изобилии встречается формулировка «в целях нераспространения», которая кажется Вам неудачной. Там она уже вошла в норму. И Ваши оппоненты могут спросить: а чем «нераспространение инфекции» хуже? И на аргумент про «борьбу за то, чтобы не брать взятки» можно ответить: цель сделать так, чтобы никто не брал взяток, — вполне правомерна не только по смыслу, но и по форме. В этом свете и нераспространение инфекции (создание условий, при которых инфекция не будет распространяться) можно рассматривать как цель.

Добрый день, Дмитрий Иванович!

Хотел бы разобраться, есть ли rule of thumb для перевода имен собственных:

1. Если личность историческая, есть устоявшийся перевод, то используем аналог имени или традиционный вариант:
Елизавета II, Матфей, папа Григорий VI и мн.др

2. Если личность неисторическая, ("условно" наш) современник и пр, то используем вариант ближе к транскрипции: Elisabeth Cox - Элизабет Кокс, Элизабет Тейлор, Мэтью Макконехи, Грегори (не знаю) Джеймс и др.

НО! А что делать с такими именами, как Iseult Gillespi или Arthur Smith ?
Изольт Гиллеспи (но ведь Изольда более привычно по-русски звучит и передаёт ПОЛ).
Эсер Смит? Серьёзно? Мы ведь везде пишем Артур: от короля до Артура Миллера.

Нет ли исключений из правила, когда вариант 1 более понятен или частотен в русском, чем 2?

Спасибо!

С уважением,
Ростислав

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Приветствую, Ростислав! В общих чертах Вы правильно изложили принципы передачи имён собственных. И, что касается второй категории (т.е. ИС, подчиняющихся правилам регулярной передачи), то я бы назвал ещё один принцип: даже «плохой» порядок лучше «хорошей» неупорядоченности.

Поэтому да, современная Iseult — не Изольда, а, согласно произношению [ɪˈzuːlt], — Изулт. И почему иностранное имя должно обязательно содержать русский маркер пола? Ведь приведённый Вами же вариант Элизабет такого маркера не содержит. Никто её не переделывает в Елизавету, если это не королева английская. Согласитесь, если мы стремимся к какой-то системе и нас устраивает Элизабет, то должна устраивать и Изулт.

А по поводу Arthur Smith — откуда взялась транскрипция «Эсер»? Ни по каким правилам так писать не предлагается. В системе регулярной англо-русской практической транскрипции буквосочетание ar, читаемое как [ɑᴿ], передаётся как ар, а согласный звук [θ] — как т. Так что Arthur — всегда Артур.

И, если Вы заметили, кроме тенденции «переделывать под наши нравы» действует и другой тренд — отказываться от традиционных (прецедентных) вариантов ИС в пользу более точной транскрипции. Например, английские короли Charles I и Charles II в нашей традиции — Карлы, но если нынешний принц Чарлз всё-таки когда-нибудь взойдёт на престол, есть большой шанс, что он будет у нас именоваться Чарлз III, а не Карл III. (Кстати, корректно писать это имя без мягкого знака — как и Чарлза Дарвина, что и делает, например, Википедия).

Надо отдавать себе отчёт, что полного «порядка» навести никогда не удастся потому, что передача иноязычных имён — процесс, в котором заложено неразрешимое диалектическое противоречие (об этом я подробно написал в своей книге «Имена собственные: теория и практика межъязыковой передачи»), и в нём постоянно действуют противоположные друг другу факторы — цель воспроизведения исходной формы и необходимость адаптации к системе принимающего языка. Но принятые правила регулярной практической транскрипции — это сбалансированный компромисс, и к нему желательно стремиться.

Вопросы и ответы | Ещё раз об именах собственных Просмотров: 1329 | Дата: 12.03.2021 | Рейтинг: 0.0/0 | Комментарии (0)
Дмитрий Иванович, здравствуйте!

Мой знакомый ученик недавно прислал несколько предложений, которые он встретил в социальных сетях и на некоторых сайтах. Для наглядности приведу такие: 1. Friday night and we are usually watching our boys play basketball! Until next year! Our JV boys went 7-5 in district. 2. Labor Day weekend we are usually watching football but this year we are learning to paddle. 2. We are usually watching the GPS and trying to avoid traffic delays as best we can. Его крайне смутило употребленное наречие usually с формой Present Continuous, характерное для Present Simple. Да, на самом деле результатов выдачи с такой фразой масса. Я решил полистать справочники уровня Advanced, в частности одного из любимых мной преподавателей Мартина Хьюингса (Martin Hewings) с более чем 30-летним стажем работы. В самом начале пособия Advanced Grammar in Use на стр. 2 он приводит любопытное, на мой взгляд, сравнение. We can use the present continuous or the present simple to describe something that we regularly do at a particular time. Compare: 1. We usually watch the news on TV at 9.00 (=we start watching at 9.00) and 2. We're usually watching the news on TV at 9.00 (=we're already watching at 9.00). Признаться, за все время изучения английского еще с тех пор, как я три раза в неделю посещал вечерник курсы после школы на протяжении 4 лет, я не помню такого нюанса. При этом грамматику мы разбирали очень подробно. Нам постоянно приносили распечатки из аутентичных источников в дополнение к уже пройденному материалу для подготовки к тестам. Даже после поступления в гуманитарный институт летом 2001 года я не помню таких случаев, при которых было бы возможно употребить usually в высказывании, которое подразумевает регулярность в конкретный момент времени. Нам всегда говорили о том, что следует обращать внимание на временные маркеры, которые помогают одно время от другого, но, видимо, опускали нюансы подобному тому, который я описал выше. В очередной раз убеждаюсь, что правила не всегда соответствуют действительности (особенно в разговорной речи), а точнее не могут охватить все ее грани. Однако я задумался вот над чем. Всегда ли я, как носитель русского языка, чувствую эту разницу так же, как о ней пишет образованный носитель и квалифицированный преподаватель английского языка?
Обычно мы смотрим телевизор в 9 часов и Обычно мы уже смотрим телевизор в 9 часов. В первом случае я усаживаюсь на диван, включаю пультом телевизор и жду передачи, чтобы не пропустить ее начала. Во втором "уже" подчеркивает процесс просмотра, но мне не совсем ясно одно: как можно начать что-то смотреть, если передача выходит строго по расписанию? Получается, что в одно и то же время какая-нибудь семья смотрит ток-шоу либо с самого начала, либо чуть с запозданием, но в пределах указанного промежутка.

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Приветствую, Роман! Употребление Present Continuous одновременно с наречием usually следует понимать как совмещение двух аспектов действия. Present Continuous ("we are watching") — это как бы «скриншот», моментальный снимок ситуации на определённый момент. Пояснение "We're usually watching the news on TV at 9.00 (=we're already watching at 9.00)" означает просто, что такой «моментальный снимок» семьи, сделанный в 9 часов, запечатлеет людей, уставившихся в телевизор во время программы новостей (независимо от того, начали ли они смотреть телевизор только что или уже смотрят какое-то время). А второй аспект, обозначаемый словом usually, отражает тот факт, что такой же «моментальный снимок» можно сделать, как правило, и в любой другой день. Так что маркеры маркерами, но единицы языка всегда могут сложиться и в иную конструкцию.

Однако я хотел бы подчеркнуть, что подобные построения — это порой логически ненужные усложнения, которые надо понимать, но которыми я бы не советовал увлекаться. Стандартная формула "We usually watch the news at 9 p.m." прекрасно отражает ситуацию со всеми вариациями.

Стилистически подмеченное Вами употребление аналогично использованию нетерминативных глаголов в форме Continuous ("I'm loving it" вместо "I love it") — это звучит забавно, любопытно, но избыточно в семантическом и логическом отношении и поэтому не повышает качество и культуру речи (если о таковой вообще можно говорить применительно к дискурсу социальных сетей или рекламы). Почему-то мне кажется, что хороший писатель так не станет выражаться, если только не создаст подобным оборотом какой-то новый художественный акцент или образ.

Дискуссии и полемика | Present Continuous с наречиями времени Просмотров: 704 | Дата: 05.03.2021 | Рейтинг: 0.0/0 | Комментарии (0)
Альфия (г. Волгоград):
Добрый день, Дмитрий Иванович! Я уверена, что вы сможете мне помочь разобраться.
Вопрос об использовании ъ знака при переводе имен собственных уже поднимался на примере таджикского языка. И я разделяю ваше мнение, что использование ъ в несвойственной ему позиции приводит к затруднению прочтения и произношения.
У меня же стоит задача перевести имя с узбекского языка на русский язык, которое в паспорте записано следующим образом: A`zamjon. Таблица транслитерации узбекских букв говорит нам о том, что апостроф обозначается в русском языке твёрдым знаком.
Также известно, что у данного иностранного гражданина имеется свидетельство о рождении, выданное при Советском Союзе на русском языке, где имя чётко прописано с твёрдым знаком: Аъзамжон.
Суть вопроса состоит в следующем: всё-таки в некоторых случаях допустимо оставлять твёрдый знак при переводе имени на русский язык?

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Альфия, я, увы, не специалист по тюркским языкам и не могу судить о том, каковы были основания, побудившие специалистов использовать в качестве соответствия апостроф в латинской транскрипции узбекских имён собственных и твёрдый знак в их кириллической транскрипции. Но думаю, что, если эта система применялась в позднесоветский период, когда практическая ономастика была поставлена на серьёзную научную основу, для этого имелись достаточные причины. Так что в том, случае, который Вы описываете, вероятно, следует оставить твёрдый знак.

Алексей (г. Пенза):
Здравствуйте, Дмитрий Иванович!

Наверняка вы слышали про популярную сейчас Татьяну Гартман, "училку" (как она сама себя называет), которая занимается поиском ошибок в речи известных людей. Татьяну либо обожают, либо ненавидят, но мне очень интересно узнать, как Вы относитесь к ее деятельности и к прескриптивизму в целом. Понятно, что какие-то нормы нужны, но как же провести грань между "безграмотностью" и "новой нормой" постоянно меняющегося живого языка? Насколько вообще корректен аргумент "а в словаре ударение стоит вот так"?

PS: Забавный штрих -- под каждым своим видео Татьяна обращается к зрителям с вопросом: "Кого разобрать в следующем выпуске?", то есть как бы подразумевается, что "был бы человек, а ошибки найдутся".

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Алексей, это очень старая дискуссия. С одной стороны, существуют некие языковые нормы, прописанные в словарях и грамматических справочниках. С другой стороны, языковые нормы постоянно находятся в движении. Бывает подчас очень трудно отграничить безграмотность от непреодолимого изменения языковых норм.

Скажу Вам, что сам я — языковой пурист и считаю, что до тех пор, пока новую норму не зафиксируют авторитетные лингвисты в своих трудах и справочниках, нужно стремиться и добиваться соблюдения (по крайней мере в письменной речи, а также в публичных выступлениях) традиционных норм. Однако этого мало: я считаю, что за ту или иную норму следует держаться, если мы можем объяснить её языковой логикой, корректными аналогиями или регулярными моделями. Вот, например, сейчас очень распространилось произношение слова диску́рс с ударением на первом слоге (ди́скурс). Мне страшно режет ухо такой вариант, но не просто потому, что я привык произносить иначе, а потому что я знаю следующее:

Во-первых, это слово пришло к нам из французского языка, где ударение всегда падает на последний слог.

Во-вторых, русская орфоэпия чаще всего противится постановке ударения в заимствованных словах на первом слоге, особенно если в источнике оно стоит в другом месте; наоборот, куда более характерен сдвиг ударения с первого слога в языке-источнике на последний слог в русском языке (вот лишь несколько примеров: интерне́т, монито́р, стату́т, футбо́л, бобслéй, чизкéйк, онлáйн, локáут — но на самом деле таких случаев сдвига ударения к концу подавляющее большинство).

В-третьих, ни в одном из западноевропейских языков (включая английский, немецкий, испанский) ударение в этом термине не падает на первый слог. Следовательно, отпадают возможные аргументы о том, что иное ударение могло прийти к нам под влиянием какого-либо другого языка, помимо французского.

В-четвёртых, этот термин уже лет 80 является главным для такой дисциплины, как дискурсивная лингвистика, и вплоть до недавнего времени употреблялся филологами с корректным ударением на последнем слоге. Теперь, когда его «полюбили» в более широких научных кругах, что произошло такого, чтобы менять его произношение?

Таким образом, у меня целых четыре аргумента в пользу традиционного варианта. Думаю, что у сторонников иного произношения никаких аргументов не найдётся, и придётся заключить, что их привычка есть результат просто неграмотного прочтения слова каким-то научным работником или преподавателем, который передал эту ошибку своим ещё менее сведущим коллегам или студентам.

Или возьмём такой свежий пример, как критика формулы «одобряете ли вы поправки в Конституцию». Логика, разумеется, камня на камне не оставляет от винительного падежа в этой фразе.

Что касается «училки» Татьяны Гартман, то в целом её энтузиазм в борьбе против безграмотности мне импонирует, но я заметил, что она подчас перегибает палку. Были случаи, когда она сама же признавала, что критикуемый ею вариант допускается словарями и справочниками, но всего лишь «менее употребителен». Тогда уж, извините, отстаньте: если какой-то вариант пусть менее употребителен, но нормативно допустим — значит, нет никаких оснований к нему придираться.

Конечно, безумно огорчает, что институт редактуры в СМИ практически уничтожен. Я считаю, что лучше уж быть пуристом, чем объявлять речевую «вольницу». Языковая небрежность чаще всего сопутствует неупорядоченности мышления.

Дискуссии и полемика | Прескриптивизм vs. дескриптивизм Просмотров: 1798 | Дата: 01.07.2020 | Рейтинг: 5.0/1 | Комментарии (0)
Уважаемый Дмитрий Иванович!

Осмелюсь предложить на Ваше рассмотрение небольшую историю, связанную с переводческим ремеслом, дабы поинтересоваться Вашим мнением. История вполне реальна и произошла совсем недавно, но по понятным причинам имен не называю.

Жил-был один переводчик, который любил переводить определенных, близких себе по духу современных авторов - политических философов. Откопал он как-то для перевода и последующей публикации малоизвестную лекцию одного из своих любимых авторов, стенограмма которой была вывешена одним из студентов автора в Интернет. В этой лекции были откровенные фактографические ляпы, но один пассаж выказывал прямо-таки вопиющую некомпетентность автора - и именно относительно проблемы, наиболее знакомой целевой аудитории текста перевода. Тогда наш переводчик взял на себя смелость написать автору и попросить его удалить этот пассаж. Слегка поотпиравшись, автор-философ дал согласие. Больше никаких требований к тексту переводчик и не выдвигал. При этом никаких следов редактирования и даже упоминаний о самом факте внесения изменений переводчик не оставил: ни примечаний, ни сносок, ни указаний в переводческом послесловии (других преди- и послесловий в книге и не было). Не было даже многозначительного многоточия на месте удаленного фрагмента. Даже издателю книги переводчик не сообщил о своих правках, согласовав их исключительно с автором оригинала.

Но при этом, конечно же, изначальная версия текста все это время оставалась доступна для свободного просмотра в Интернете. И однажды, естественно, кто-то решил сличить оба варианта... Думаю, дальнейший ход событий Вы легко представите себе сами.

Отсюда, как бы Вы оценили поведение переводчика с этической и с профессиональной точки зрения? Допустимо ли переводчику проявлять подобную инициативу? Если да, то как сделать это с минимальным ущербом для репутации всех задействованных лиц?

Заранее благодарю за ответ.

С уважением, Тарас

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Уважаемый Тарас! Для меня данная проблема имеет простое решение. Да, переводчик имеет полное право проявить подобную инициативу и внести в перевод согласованные с автором изменения. Но для меня настолько же несомненно, что об этих изменениях он должен поставить в известность издателя и читателя (причём издателю нужно, конечно, предоставить письменное свидетельство согласия автора с внесённой правкой, т.е. хотя бы его письмо, присланное электронной почтой; даже при этом условии решение о том, в каком виде издать перевод, если только он не публикуется за счёт самого переводчика, принадлежит издателю).

При публикации перевода информацию об изменениях можно дать либо в общих словах, сообщив в предисловии или примечании, что в данную версию текста с ведома автора внесены изменения, либо более конкретно, пояснив (также в предисловии или примечании), в чём заключается суть сделанных изменений. Конечно, желательно это сделать в максимально корректной форме, не обидной для автора. Если таких указаний не будет, то читатели получат основание для недовольства и могут заподозрить переводчика в непозволительной «цензуре» или даже сознательном искажении текста. Издатель же, не поставленный в известность, получит основания обвинить переводчика как минимум в недобросовестном исполнении договора.

Бывает, что переводчик видит какие-то ошибки или упущения в тексте, автор которого уже умер или недоступен. В этом случае следует перевести текст как есть, но можно снабдить его примечаниями от переводчика, в которых и изложить свою точку зрения на эти ошибки.

Павел Каганер (Санкт-Петербург):

Уважаемый Дмитрий Иванович!
У участников русской Википедии часто возникают вопросы, на которые имеющиеся популярные источники не дают надёжного ответа. В частности, недавно был поднят вопрос о том, следует ли в русскоязычном разделе транслитерировать украинские фамилии на -ів, и если да, то во всех ли случаях, а если нет, то почему.

Тема оказалась весьма непростой, и без участия специалиста-лексикографа зашла в тупик.
См. бурное обсуждение по ссылке.
Буду крайне признателен за ответ и вообще внимание к этой теме.

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Уважаемый Павел, Вы привлекли внимание к важной, но трудноразрешимой проблеме. Боюсь, что мы имеем здесь дело с глубинным противоречием, объективно присущим самой задаче межъязыковой передачи антропонимов: противоречием между, с одной стороны, стремлением к максимально точному воспроизведению формы оригинального имени и, с другой стороны, необходимостью корректно встроить передаваемое имя в систему принимающего языка. На эту антиномию накладывается дополнительная проблема: какую форму антропонима (в данном случае фамилии) считать оригинальной/исходной (об этом я писал в §2.2.9 «Несоответствие национально-языковой принадлежности (происхождения) ИС и среды его функционирования» в книге «Имена собственные: теория и практика межъязыковой передачи»).

Скажем, одни (в наиболее, по-видимому, многочисленной группе случаев) считают фамилию Петрiв исходно русской фамилией, оформленной по украинским орфоэпическим правилам, а другие (возможно, в другой группе случаев) — всё-таки украинской фамилией. При первом подходе кажется логичным, переводя на русский, восстановить принятое русское написание (Петров), при втором подходе — транслитерировать (Петрив). И, как мы видим из обсуждения в Википедии, приводятся доводы как в пользу первого, так и в пользу второго подхода.

Признаюсь: у меня нет аргумента в подкрепление той или иной позиции, который решительно перевесил бы все остальные. На данный момент я могу только высказать своё интуитивное ощущение: мне кажется, что в транслитерациях Маркив, Волкив, Антонив, Ковалив и т.п. присутствует какой-то гипертрофированный акцент на имитацию украинского произношения и написания, которое всё-равно по-русски в таком написании искажается (конечное украинское в этих фамилиях по-русски звучит более «жёстко», чем по-украински, и оглушается). Мне это напоминает попытку воспроизводить фамилию Сергеев гражданина Белоруссии какой-нибудь экзотической транскрипцией с белорусского вроде «Сярхэеу».

С другой стороны, я хорошо понимаю, что некоторые носители фамилий типа Петрiв не хотели бы их «русификации» и настаивают на имитационной транслитерации. Думаю, что конечным авторитетом в подобных случаях должен быть сам носитель фамилии. Если он желает называться по-русски «Петривым», по-видимому, следует уважать его желание — в соответствии с неофициальной «Всеобщей декларацией языковых прав» 1996 г. (см. §2.2.2 моей книги), согласно которой

«каждый имеет право на использование во всех сферах своего собственного имени на своём языке, а также право, только в случае необходимости, на возможно более точную фонетическую транскрипцию своего имени в другой системе письма».

Обратим, впрочем, внимание на оговорку «только в случае необходимости». К тому же беда в том, что, увы, каждого носителя фамилии не спросишь...

Добрый день! Подскажите, пожалуйста, возможна ли такая ситуация, что рейтинги научных публикаций российских учёных перестанут рассчитываться по статьям из РИНЦ? Что будет в таком случае с научным русским языком? Заранее спасибо. С уважением, Мария Ерохова
Дискуссии и полемика | научный русский язык Просмотров: 1069 | Дата: 08.02.2019 | Рейтинг: 0.0/0 | Комментарии (1)
Евгений (Братск):

У меня возник вопрос. В грамматике английского языка нет формы инфинитива для группы Continuous (Progressive) Passive Voice. Имеются только Present Continuous Passive Voice (The letter is being written now) и Past Continuous Passive Voice (The letter was being written at 5 o’clock yesterday). Но мы можем дописать недостающие группы Future Continuous Passive Voice (The letter will be being written at 5 o’clock tomorrow) и Future in the Past Continuous Passive Voice (I said, the letter would be being written at 5 o’clock tomorrow).

Эти недостающие формы вполне пригодны к употреблению. Мы можем образовать инфинитив для группы Continuous Passive Voice (1), опираясь на эти формы – to be being written. Но мало образовать инфинитив, мы можем его использовать в предложениях, например:

– That firm is reported to be conducting negotiations to the purchase of sugar (в данном предложении используется инфинитив Continuous Active)
– That house is reported to be being built (Говорят, что дом строится).
– The weather seems to be improving (инфинитив Continuous Active)
– The problem seems to be being discussed (Проблема, кажется, обсуждается).

Имеет ли право на существование указанные мною формы?

(1) Эта форма инфинитива существует независимо от того, хотят ее признавать англичане или нет, так как от нее образуются все другие формы.

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Практика показывает, что если какая-то форма может быть образована по продуктивным и корректным моделям языка, то носители языка не упускают этой возможности. Моим первым импульсом было согласиться с вариантами "to be conducting/improving" и отвергнуть сочетания "to be being built/discussed." Однако в Корпусе американского английского (COCA) я обнаружил около сотни примеров второго типа. Это не так много, но такие формы всё-таки используются, причём некоторые даже во вполне авторитетных источниках. Вот несколько примеров:

When we find ourselves in a situation where national news organizations seem to be being deliberately excluded, we think that's dangerous territory. (PBS)
But this does not appear to be being done currently. (TechCrunch)
What evidence could be being removed that would be central to figuring out the crucial questions... (CNN)

Тем не менее стилистически форма инфинитива (to) be being... представляется мне неудачной хотя бы в силу странно звучащего повтора (bebeing). В изъявительном наклонении (is/was being) тавтология благодаря суплетивности форм неощутима на слух и употребляется легко и широко. К тому же и в семантическом отношении инфинитивная форма Passive Continuous нередко избыточна. Мы ничего не потеряем, опустив being в первых двух из приведённых мной примеров, а в третьем примере замена инфинитива на индикатив (What evidence is possibly being removed...) для меня была бы предпочтительна.

Так что вот мой ответ на Ваш вопрос: да, такие формы не только имеют право на существование; они реально употребляются. С другой стороны, употребляются они нечасто и, на мой взгляд, потому, что являются стилистически неудачными в силу тавтологичности их формы.

Андрей:
Здравствуйте, Дмитрий Иванович!
Я понимаю, что это не Ваша специализация, но, может быть, подскажете, как с Вашей точки зрения лучше преподавать английский язык? Спрашиваю, потому что в последнее время очень часто слышу нелестные отзывы от учащихся об учителях.
Много плохих отзывов, например: "Учитель скучно ведёт урок", "Учебник очень плохой, тексты нудные и неинтересные". Последнее время всё больше и больше обвиняют учителей, я вижу эту тенденцию. Я могу сказать, что те, кто закончил школу, говорят с трудом или не могут совсем говорить. Но это вина учителей или учащихся? Также существует мнение, что по российским учебникам обучать не стоит и, более того, есть мнение, что обучать школьников по каким-либо учебникам не стоит, так как они не отражают того, как на языке действительно в той или иной ситуации говорят носители. Должен ли учитель лезть из кожи вон, чтобы заинтересовывать учащихся? Последнее время, много слышу мнений родителей в стиле: "Этот учитель плохой, он не может увлечь и заинтересовать предметом". Я сумбурно немного пишу, но учитель, в первую очередь, всё-таки не шут, чтобы развлекать на уроках. Многие не хотят учиться, это, действительно так. На мой взгляд, учитель лишь должен стараться сделать урок интересным. Интересно Ваше мнение о методике, об учебниках и о том как должен быть построен процесс обучения, чтобы добиться хорошего уровня владения языком у учащихся.

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Трудный вопрос Вы задали! Но кто среди нас — тех, кто имеет дело с английским языком, — над ним не думал? Действительно, из выпускников обычных (неспециальных) школ даже на базовом уровне иностранным языком владеют единицы. Я вижу тут две причины: (а) в школьном расписании отводится слишком мало времени на иностранный язык, да и изучать его начинают в нашей школе поздновато; (б) учащиеся не видят практической пользы для себя во владении языками: за границу ездят немногие, а если и ездят, скажем, в Турцию и Таиланд, то не без оснований рассчитывают, что в этих странах работники отелей и торговки будут говорить с ними по-русски.

Начнём с времени, отведённого на изучения языка. Не знаю, честно говоря, какова нынешняя ситуация, но когда я учился, у нас было всего 2 урока (по 45 мин.) иностранного языка в неделю. Для языка это просто смешно, можно даже и не пытаться кого-либо чему-либо за такой объём времени научить. (О себе не говорю; хоть я и учился в школе без углублённого изучения языка, меня приобщала к английскому старшая сестра, да и с репетитором я какое-то время занимался.) Если ставить такую цель, то нужны дополнительные (факультативные) занятия. На них, мне кажется, придут те, кто всё-таки питает какой-то интерес к данному предмету и имеет способности к языкам.

И вот тут мы как раз переходим к вопросу об интересе ученика. Учитель, мне кажется, может повысить его, если сумеет на ярких примерах показать ученикам, насколько успешнее они смогут стать в жизни, овладев иностранным языком. Со знанием английского проще освоить информационные технологии, основы бизнеса, легче будет получить хорошо оплачиваемую должность и т.д. Вот пусть те, кто это поймёт и для кого это послужит стимулом, приходят на факультатив. А остальные пусть тупо зубрят положенные по программе "топики". «Осчастливить» тех, кто этого не хочет, невозможно.

Ну, и наконец о том, как сделать занятия интереснее. Конечно, шутом учителю быть не нужно. Но нужно учитывать особенности внимания молодого человека: оно привыкло к яркой визуальной информации, к экрану смартфона и ноутбука, а также к периодической смене каналов восприятия, видов активности и ролей. Если ученики будут сидеть и весь урок смотреть в бумажный учебник, то мало что усвоят. Поэтому учебный материал следует делать максимально мультимедийным, в чём помогут презентации в «Пауэрпойнте», анимации, фрагменты фильмов и т.д. Также нужно побуждать их к активной, творческой работе на уроке. Пусть озвучивают английские и американские фильмы по ролям (сначала посмотрят фрагмент несколько раз, вместе с Вами разберут и переведут, а затем озвучат по-английски при выключенной оригинальной дорожке), разыгрывают сценки, сами готовят какие-то проекты. Да я бы даже перед англоязычным караоке не остановился!

Конечно, тут придётся потратить лишнее время на подготовку уроков. Но и самому учителю так будет интереснее учить. А что касается учебников, то, видимо, придётся сочетать отечественные пособия (они, как-никак, учитывают российский менталитет) и зарубежные (где язык более идиоматичен). Какие конкретно, я порекомендовать не могу, потому что никогда не преподавал в школе, а только в лингвистическом вузе, где специально подстёгивать интерес студентов к профессии, по большому счёту, было не нужно.

Успехов Вам!

Вопросы и ответы | вопрос о преподавании английского Просмотров: 1675 | Дата: 07.11.2018 | Рейтинг: 0.0/0 | Комментарии (4)
Михаил Александрович Рысов (г. Тревизо):

Уважаемый Дмитрий Иванович,
известны ли Вам причины возникновения в русском языке ложных семантических синтагм, таких, как, например, "изменник Родины" и "молитва Иисуса"? В обоих примерах родительный падеж заменен дательным, в результате чего искажается смысл синтагмы. Как изучающий раннее христианство и историю церкви, я пробовал взобраться по этимологической лестнице "молитвы Иисуса", обратившись к церковнославянскому и греческому тексту знаменитой молитвы Григория Синаита: "Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешнаго". Результат неожиданный: не только в церк.славянском, но и в греческом (койнэ), синтагма образована через датив, и в некоторых источниках эта молитва действительно называется «молитвой Иисуса» (Προσευχή του Ιησού). Тогда я обратился к одному своему коллеге-греку с просьбой о разъяснении. Он сообщил мне, что и сам, не менее моего, удивлен этим обстоятельством. Однако, уточнил: грамматически правильным будет Προσευχή εις τον (или στον) Ιησού (дат.), - «молитва Иисусу».

Я предпринимал также попытки узнать мнение церкви об этой проблеме, но вразумительного ответа не получил. Приводил примеры притяжательных прилагательных из библейской тематики, перевод которых на русский не исказил их первоначального смысла: Валаамова ослица, Соломонов храм, Иоанново крещение. Все безрезультатно! Их логика такова: в греческом и церк. славянском употребление падежей не совпадает с соврем. русским языком (что верно только отчасти). Однако, сегодняшняя церковь говорит с обществом на русском языке, и остается непонятно, почему они держатся за ложные синтагмы, искажающие смысл того, что они выражают.
Хотелось бы знать Ваше мнение по этой проблеме.

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Уважаемый Михаил Александрович, Вы подметили интересное явление. Но сначала определимся с терминами. То, что Вы называете «ложными семантическими синтагмами», я бы назвал словосочетаниями с немотивированным (или контринтуитивным) грамматическим управлением. Также Вы, видимо, допустили описку во фразе: «В обоих примерах родительный падеж заменен дательным» — скорее всего, хотели написать обратное, т.е. что «дательный падеж заменён родительным».

Действительно, если мы говорим: «измена родине», где родине — форма дательного падежа, то почему употребляется выражение «изменник родины», а не «изменник родине»? Кстати, именно такую формулу использовали некоторые писатели, например:

Ты предатель, татарский навоз! Ты изменник родине! Тут же кипчакские ханы набросились на посла, закололи его кинжалами, а двух его спутников-монголов избили. [Василий Ян. Чингиз-хан (1939)]

В то же время следует признать, что словосочетание «изменник родины» встречается в литературе гораздо чаще, в том числе и у таких мастеров слова, как А. Солженицын, Ю. Герман, А. Твардовский, Л. Чуковская и др. (по данным Национального корпуса русского языка). Оно каким-то образом вытеснило более логичное, казалось бы, словосочетание. Объяснить это я могу только тем, что в устойчивых языковых выражениях есть очень много немотивированных, алогичных и даже противоречивых вещей. Один из первых примеров, которые приходят в голову, — словосочетание красные чернила. Ведь чернила, по логике, — то, чем чернят, чёрная краска, и она вроде бы не может быть красной. Тем не менее мы так говорим. А вот белила, напротив, не могут быть никакого другого цвета, кроме белого.

Я думаю, что словосочетание изменник родины потому прижилось в языке, что его невозможно интерпретировать в каком-то ином смысле и все понимают это выражение правильно. Кроме того, здесь могло сказаться и влияние другого словосочетания — предатель родины, в котором слово предатель требует после себя родительного падежа.

Что же касается словосочетания «молитва Иисуса», то здесь, по-моему, замены дательного падежа родительным быть не должно, потому что обе формы возможны и имеют различный смысл: «молитва Иисуса» означает «молитва, которую возносил Иисус», а если имеется в виду молитва, которую возносят Иисусу Христу, следует, на мой взгляд, говорить «молитва Иисусу». Впрочем, отмечу ради объективности, что у сторонников первого варианта тоже есть аргумент: его можно рассматривать как церковно-религиозную идиому, а форма идиом не всегда нормативна, и их целостное значение, как мы знаем, не всегда вытекает из значений их компонентов. Какой из приведённых аргументов сильнее — пожалуй, каждый решает сам.

Дискуссии и полемика | Родительный вместо дательного Просмотров: 1715 | Дата: 06.03.2018 | Рейтинг: 5.0/1 | Комментарии (1)
Александр Вироховский:

Здравствуйте, уважаемый Дмитрий Иванович!
Я давно слежу за вашим сайтом (и покупаю ваши книги!), но написать решил только сейчас. Я, каюсь, сообщил о вашем решении уйти из журнала "Мосты" на форуме Фантлаба и вызвал дикуссию о ваших переводах (причем народ до сих пор не может успоиться). Речь идет о таком отрывке:

William Gilbert. GILES THE SWINEHERD

His cottage was close to the piggeries, and was situated on the extreme corner of the estate. The farm was very extensive, and as the pathways and roads on it were very bad, there was but little communication kept up, especially in winter, between Giles and the bailiff, whose house was on the opposite corner, nearest London.

Вы немного перетасовали текст (по-моему, право переводчика), но вот что пишет очень уважаемая в наших кругах КДМ: (Екатерина Доброхотова-Майкова):

Удачным был бы пример, где даже человек, от перевода далекий, понял бы, для чего перекроены фразы. То есть что в конкретном случае это позволило уйти от повтора местоимений, избавиться от придаточных, причастий и деепричастий, распутаться с тем, что было раньше, что позже и так далее — то есть решить какую-нибудь стандартную переводческую задачку. Тут я такого не вижу, а вижу, что и после перекройки фразы получились вполне громоздкие.

Не могли бы Вы высказать свое мнение?
Я обещаю, что, если вы не против, процитировать его на форуме. И еще прошу Вас не обращать внимания на резкость некоторых высказываний: народ там в целом достаточно молодой и очень горячий!

С уважением Александр Вироховский
Дискуссии и полемика | Обсуждение переводов Гилберта Просмотров: 2567 | Дата: 10.02.2018 | Рейтинг: 0.0/0 | Комментарии (7)
Дмитрий Иванович, здравствуйте!

В ответе на мою предыдущую реплику, Грамматические и фонетические проблемы на конкурсе синхронных переводчиков "Косинус", Вы написали, что «что-то у нас принципиально, кардинально НЕ ТАК во всей системе среднего и высшего языкового образования». Я очень благодарен Вам за подробный ответ и хотел бы продолжить дискуссию, написав про одну из причин такой ситуации с моей точки зрения: советские грамматические справочники, по которым продолжают учиться наши люди.

На мой взгляд, одной из принципиальных проблем нашего языкового образования является тот факт, что очень многие российские школьные учителя и преподаватели языковых и неязыковых вузов, составители учебных программ, а также выпускники и студенты считают, что по советским грамматическим справочникам К. Н. Качаловой и Е. Е. Израилевич, В. Л. Каушанской, Н. А. Кобриной, И. П. Крыловой и Е. М. Гордон и других авторов можно и нужно учить английскую грамматику. То есть по учебникам, написанным в 60-70-е годы прошлого века на основе британской литературы позапрошлого и раньше. Учебникам с устаревшими формами слов вроде to-day, to-night и boy-friend. Учебникам, в которых написано, что с названиями озер иногда употребляется определенный артикль. Учебникам с допотопными или вообще выдуманными названиями грамматических терминов (Pariticiple I и II, Complex Object, Objective with the infinitive construction, General Question, Special Question и т.д. – эти и другие термины перекочевали в современные русские учебники, написанные учениками вышеназванных авторов, и в результате постоянно слышны на уроках в школах и вузах. Эти термины совершенно не похожи на термины, которые употребляются в зарубежных грамматиках). Учебникам, которые написаны на псевдонаучном рунглише, который невозможно и совсем неинтересно читать и который ничего общего не имеет с тем, как пишутся аналогичные книги англичанами и американцами. Учебникам, которые НИГДЕ не указывают ссылки на теоретический материал, который их авторы, получается, просто украли из британских справочников начала XX века. Я не верю, что во 60-е годы советский человек мог самостоятельно собрать теоретический материал об английском языке без списывания у англичан и американцев.

Для комментаторов Вашего сайта, которые отлично знают русский и английский языки, но внимательно читать мысли других людей так и не научились, я подчеркиваю: я очень уважаю всех советских авторов английских грамматик. Они сделали большое дело для советских школьников и студентов, составив эти книги, потому что британские и американские учебники было невозможно достать, да и мало их еще было в 60-х даже в самой Англии.

Однако в нынешнее время изучать английский язык по книгам людей, у которых на тот момент не было доступа даже к англоязычным газетам и телевидению, просто странно. Современным студентам требуется знать особенности англоязычной грамматики, используемой в СМИ (включая интернет), а также знать азы академического, разговорного и просторечного английского (сленга и табуированной лексики). Необходимо знать различия между британской и американской орфографиями и вокабулярием. Требуются также упражнения на аудирование, чтобы, например, учиться отличать can от can’t в быстрой американской речи. Все это появилось в британских и американских грамматиках за последние десять лет.

Мне кажется, что наши современные русские авторы грамматик никогда не угонятся за английскими и американскими грамматистами. Наши, кстати, и не пытаются, переписывая книги советских грамматистов на свой лад, обязательно добавляя во введении, что учебник написан «по уникально методике».

Но есть и объективные причины, главные из которых: слабые контакты с англоязычными странами и слабое практическое владение языком преподавателей — авторов справочников. Ситуация может немного измениться, если:
1) вузы полностью передут на оригинальные учебники (а такого не будет, потому от преподавателей, насколько я знаю, требуют писать свои собственные грамматики);
2) преподавателей будут регулярно отправлять на стажировку в Англию и США (такого не будет, потому в стране денег нет и за границей нас никто не любит);
3) на языковые кафедры будут регулярно приезжать, работать и просвещать англоязычные вузовские преподаватели (тоже не будет никогда в нужном количестве; образованный американец или британец поедет сейчас в любую другую страну, но только не к нам по понятным причинам).

Поэтому я думаю, что вряд ли россияне когда-нибудь заговорят на английском на уровне скандинавов или голландцев.

У меня также есть вопрос: знали ли Вы лично, кого-нибудь из перечисленных мною советских авторов английских грамматик? Может быть, Вы знаете какие британские грамматики они брали за основу своих трудов?
Дмитрий Иванович, здравствуйте!

Прочитав Вашу статью "Последовательный перевод: кризис гуманитарности", мне захотелось высказаться по поводу ошибок в английском участников конкурса "Косинус" в номинации "Профессионалы". Видео этапа конкурса синхронного перевода с русского на английский некоторое время назад было выложено на Ютуб. Я его посмотрел один раз, и в глаза бросились несколько грамматических и фонетических проблем, которые, как я думал, уж синхронисты-то точно не делают.

Я не имею отношения к синхронному переводу, но всегда думал, что люди с прекрасным знанием английской грамматики работают именно в синхроне. Может быть, мои "придирки" покажутся кому-то излишними. Но я думаю, что они прямо следуют из того, что люди недоучили английскую грамматику. Грамматические ошибки можно списать на волнение, но мне кажется, что люди, совершавшие их, не до конца проштудировали справочники вроде Advanced Grammar in Use и Practical English Usage (или вообще не читали их). А в этих книгах все соответствующие правила четко и ясно написаны и выделены жирным.

Следующие предложения были сказано разными конкурсантами:

1) we are blamed of вместо for.

2) If she came to us with this statement before, then it would be an entirely different story вместо If she had come to us with this.... (речь шла про прошлое, которое уже нельзя изменить).

3) Nobody demanded them to be banned вместо nobody demanded that they be banned.

4) We are being recommended that the government shouldn’t mess in the activities... ("дальше рекомендуют нам, что государству желательно не вмешиваться в дела...") вместо They recommend to us that....
Я уже не говорю про непонятное употребление тут глагола mess.

5) I have made my homework very well вместо I have done my homework.

Список можно продолжать, я посмотрел видео только раз. Мой вопрос состоит в том, насколько часто Вы встречаете подобные вещи у коллег по работе? Являются ли подобные ошибки обычным делом, и не стоит к ним привлекать особое внимание? Если да, то бывают ли вообще русские люди в возрасте от 25 до 35 лет, не жившие за границей и учившие язык только в России, у которых отличная английская грамматика? Или только старше?

Также хотел бы отметить, что был неприятно удивлен качеством произношения некоторых конкурсантов. Я говорю не только про pronounciation, но и про enunciation. Несколько людей откровенно бормотали под нос, предложения сливались одно в другое, интонация была или абсолютно русская или вообще очень странная. Иногда люди говорили окончание фразы слишком быстро -- ничего не разобрать. Ну и некоторые простые слова были произнесены неправильно сразу несколькими участниками конкурса.

Слушать речь некоторых конкурсантов внимательно было очень трудно, и сложно представить, как это будет восприниматься через наушник, не видя переводчика. Предполагаю, что также или хуже. Уверен, что многие носители языка слушать такое просто бы не стали, если бы у них был выбор. И дело не в акценте, а именно в манере речи и интонации.

Правда был и человек с очень хорошей дикцией, Полина. Да, она, видимо, жила в Англии и у нее практически не было акцента. Но главное, что ее речь была ровной, размеренной, не слишком быстро, но и не слишком медленно. Ее можно было слушать осмысленно.

В прошлый раз, когда я писал подобный вопрос, я получил в Фейсбуке от Ваших коллег много критики и обвинений в некомпетентности (что меня не удивило). Я не скрываю, что я некомпетентен в этом вопросе. Более того, я с большим уважением отношусь ко всем конкурсантам, они большие молодцы. Я бы так выступить не смог, особенно на людях и перед камерами. Но участники конкурса назвали себя профессионалами, поэтому должны правильно воспринимать критику.

Я просто хочу понять, к чему русским людям нужно стремиться в плане знания английской грамматики и произношения. Является ли то, что я услышал на видеозаписи конкурса, потолком возможностей для русского человека лет 30, который никогда не жил продолжительное время в англоязычных странах?

А то я на этом сайте критиковал школьных "англичанок", а может зря, если некоторые наши синхронисты не могут слово athlete нормально произнести.
Антон:
Я родился, живу и работаю в Калининграде, мне 36 лет. Сразу скажу, что я вовсе не филолог, но мне очень понравился Ваш сайт!
Теперь о том, что меня побудило написать эту заметку. Ещё будучи маленьким, часто слышал в разговорах взрослых слово "особняк", когда речь шла о старых немецких домах, каких в Калининграде ещё достаточно много. В 80-х годах было понятно, о каком доме говорится, что квартира не в панельной девятиэтажке, не в четырёхэтажной хрущёвке, а в отдельном доме на две-три семьи. У немцев эти дома действительно были жилищем для одной семьи, но при заселении Калининграда во второй половине 40-х годов людей размещали в таких особняках по несколько семей. Квартиры были зачастую коммунальными, соседи в особняке были нормой. Потом, с наступлением известно каких перемен, люди начали выкупать квартиры у соседей, чтобы особняк стал действительно домом для одной семьи, но этот процесс далёк от завершения, и в нашем городе словосочетание "немецкий особняк" до сих пор не исключает наличия соседей. Вот построенный уже в период рыночных отношений особняк ("новый особняк") вероятнее всего рассчитан на одну семью. Не могу судить, как дела с этим словом обстоят в других регионах нашей страны, но тут -- так. Подчеркну, что это только моё мнение и моё наблюдение.
Не надеюсь на ответ, так как в сущности не задаю вопроса, просто хотел поделиться своими мыслями.
Ещё раз хочу поблагодарить Вас за замечательный сайт, за то, что Вы делитесь с нами своими заметками, спасибо за Ваш труд!
С глубоким уважением -- теперь не ставлю тут (благодаря Вашему сайту) запятую --
Антон Васильев

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Антон, я рад, что мой сайт понравился Вам и оказался полезен. Хоть Вы и не просите ответа на свою реплику, я всё-таки сделаю небольшой комментарий. Ваши наблюдения за семантикой слова особняк лишний раз иллюстрируют тот факт, что слова способны обретать новые оттенки значения, в чём-то отрываясь от первоначального смысла, когда меняется фактическая реальность. Словосочетание немецкий особняк применялось жителями Калининграда к домам, в которых, как они прекрасно понимали, в довоенное время жила одна семья. Это обозначение закрепилось за определённым типом жилища, и в дальнейшем уже не имело значения то, что при советской власти в такие особняки заселялось несколько семей. Таких примеров в языке множество, особенно в именах собственных. Например, в Москве имеется несколько площадей, в название которых входит слово "ворота", хотя никаких ворот на этих местах нет (Сретенские ворота, Красные ворота, Никитские ворота, Покровские ворота).

В то же время такое употребление слова особняк является пока что локальным явлением. В нормативном общелитературном языке за этим словом сохраняется значение «дом, принадлежащий одной семье». Ваше письмо, видимо, навеяно материалом «Муравейник в особняке». В контексте, который цитируется там, слово особняк действительно неуместно — в отличие от калининградского словоупотребления.

Дискуссии и полемика | Заметка про слово «особняк» Просмотров: 1650 | Дата: 05.12.2017 | Рейтинг: 5.0/3 | Комментарии (5)
Категории раздела
Вопросы и ответы [457]
В этой рубрике размещаются вопросы, которые пользователи сайта задают Д.И. Ермоловичу
Дополняем НБРАС [85]
Сюда можно направлять все предложения, дополнения и замечания по содержанию "Нового Большого русско-английского словаря" Д.И. Ермоловича и Т.М. Красавиной
Дискуссии и полемика [101]
В этой рубрике можно высказать своё мнение по дискуссионным вопросам
Поиск по сайту