Уважаемый Сергей, в Ваших рассуждениях есть резон. В том числе и фонетический: на мой слух, passo и paço звучат не идентично; в passo всё-таки согласный звук более длительный, хотя, может быть, и не настолько выраженный по длительности, как в русских словах касса, масса.

Я уже не раз писал в других постах о том, что считаю необходимым стремиться к исправлению очевидных и даже закоренелых ошибок. Транскрипции «Сианук» и т.п. возникли в русском языке, конечно, под влиянием французского, где h не произносится. Да, действительно, по возможности в примечаниях к переводу или в вариантах, приводимых в скобках, имеет, думаю, смысл указывать более корректную передачу. В истории перевода немало примеров, когда, казалось бы, прочно закрепившийся в русском языке неверный вариант в конечном счёте «исправлялся» (Гулль — Халл, Лейчестер — Лестер, а Артур Конан Дойл уже далеко не всегда «Дойль»). Есть, правда, и обратные примеры: герой упомянутого писателя доктор Уотсон, несмотря на правильный перевод К. Чуковского, вновь стал онемеченным «Ватсоном» в популярном советском фильме. Увы, инспектора «Лестрейда» — при правильном Лестрад (фамилия французская, причём осталась таковой и в английском произношении) — всё никому не приходит в голову начать называть корректно.

С диалектными именами всегда проблемы, а тут ещё и влияние английского языка. Самый общий принцип: стремиться отразить тот вариант произношения, которого придерживается сам носитель имени, придерживаясь при этом по возможности принятых слоговых соответствий (так, если выбирать передачу Wong из вариантов «Вон» и «Вонг», я бы выбрал первый). Но в целом, разумеется, по этой проблеме должны высказаться авторитетные китаисты.

Уважаемый Тарас! Для меня данная проблема имеет простое решение. Да, переводчик имеет полное право проявить подобную инициативу и внести в перевод согласованные с автором изменения. Но для меня настолько же несомненно, что об этих изменениях он должен поставить в известность издателя и читателя (причём издателю нужно, конечно, предоставить письменное свидетельство согласия автора с внесённой правкой, т.е. хотя бы его письмо, присланное электронной почтой; даже при этом условии решение о том, в каком виде издать перевод, если только он не публикуется за счёт самого переводчика, принадлежит издателю).

При публикации перевода информацию об изменениях можно дать либо в общих словах, сообщив в предисловии или примечании, что в данную версию текста с ведома автора внесены изменения, либо более конкретно, пояснив (также в предисловии или примечании), в чём заключается суть сделанных изменений. Конечно, желательно это сделать в максимально корректной форме, не обидной для автора. Если таких указаний не будет, то читатели получат основание для недовольства и могут заподозрить переводчика в непозволительной «цензуре» или даже сознательном искажении текста. Издатель же, не поставленный в известность, получит основания обвинить переводчика как минимум в недобросовестном исполнении договора.

Бывает, что переводчик видит какие-то ошибки или упущения в тексте, автор которого уже умер или недоступен. В этом случае следует перевести текст как есть, но можно снабдить его примечаниями от переводчика, в которых и изложить свою точку зрения на эти ошибки.

Приветствую, Евгений Юрьевич! Английская система времён позволяет строить довольно «хитроумные» конструкции. Вопрос "Have you been getting up early every day?" подразумевает не просто регулярность каждодневного действия, а ещё и то, что эта регулярность практикуется только в течение последнего (к моменту вопроса) времени, например, в течение последней недели, а раньше, видимо, тот, кого спрашивают, вставал не рано (или так думает спрашивающий).

Конечно, можно было бы добавить сюда и обозначение этого промежутка времени или наречие recently (например, "Have you been recently getting up early every day?"), но это необязательно, т.к. сама грамматическая форма Present Perfect Continuous подразумевает действие, начатое какое-то время назад и продолжающееся до настоящего момента.

В переводе на русский это примерно соответствует вопросу: «Вы что, стали рано вставать по утрам?» или «Вы теперь каждый день встаёте рано?»

Уважаемый Алексей, Ваше недоумение понятно, и не только потому, что problems часто обозначает «трудности, (негативные) проблемы», но и потому, что в названиях западных институтов оно не встречается. Однако для использования этого слова в кальке названия российского института всё-таки можно найти обоснование. Дело в том, что, как сообщают словари, в естественных науках (в первую очередь в математике и физике) problems осознаётся как «задачи, проблемы, подлежащие решению или исследованию». (Привожу скриншот из словаря Oxford Dictionary of American English.) И с этой точки зрения такое название для института приемлемо и в английском варианте.

Евгений, эта проблема имеет две стороны: лингвистическую и внелингвистическую. С лингвистической точки зрения всё предельно просто: на английский язык украинские топонимы следует передавать согласно правилам украинско-английской транслитерации. В частности, название столицы Украины следует в английском тексте писать Kyiv. Исключениями могут быть тексты исторического характера, в которых говорится о событиях, когда Украина входила в состав СССР или Российской империи, а также фразеологизмы и устойчивые сочетания, в которых закрепилось написание Kiev (например, котлеты по-киевски — chicken Kiev).

Но есть и вторая, политизированная сторона проблемы. Каждый перевод выполняется по договору с каким-то заказчиком, и Ваш заказчик может потребовать транслитерации украинских имён и названий в соответствии с прежней (советской и более ранней) практикой. В этом случае у переводчика не остаётся другого выбора, кроме как выполнить это требование. Однако если заказчик таких требований не выдвигает, пишите Kyiv. Если есть опасения, что адресату перевода новая транслитерация неизвестна, можно добавить Kiev в скобках или в подстрочном примечании.

Хотя у меня нет объективной статистики по этому вопросу, я разделяю Ваше субъективное ощущение: англо-русских специальных словарей, пожалуй, создано в целом больше, чем русско-английских. Объяснить это, наверное, можно соотношением потребностей в практическом переводе: гораздо больше научно-технической литературы переводится с английского языка на русский, чем с русского на английский. Кроме того, приходится признать, что английский язык является господствующим языком развития мировой науки и бизнеса, и подавляющее большинство новых терминов возникает сначала на английском языке. После этого другие языки (не только русский) заполняют возникшие лексические лакуны. Поэтому естественно, что в первую очередь терминологи и лексикографы стремятся упорядочить передачу именно английских терминов, а задача систематизировать англоязычные эквиваленты терминов родного языка возникает во вторую очередь.

Впрочем, в современной лексикографии, которая почти целиком стала электронной, компьютеры легко «выворачивают» любой словарь и глоссарий наизнанку, так что лексикографические ресурсы (возьмите хоть Multitran, хоть Linguee) позволяют искать соответствия, что называется, в любую сторону.

Название этого диплома («диплом специалиста») можно считать российской реалией, возникшей после того, как на старую советскую систему дипломов и учёных степеней наложилась принятая нами «болонская» система. А реалии чаще всего калькируются, поэтому приведённый Вами вариант (Specialist Degree diploma) в принципе приемлем. Однако в контексте высказывания одно из двух последних слов может быть избыточным, так что надо подумать о возможности обойтись двумя лексемами. Кроме того, чтобы подчеркнуть специфичность реалии, можно иногда заключить слово Specialist в кавычки. Например, при переводе предложения: «В 2012 году он получил диплом специалиста в МГЛУ» возможен вариант: He obtained a ‘Specialist’ degree from MSLU in 2012.

Как вы знаете, мой девиз: «Логика — царица перевода». Поэтому в поисках соответствия начинаем с логического рассуждения. Итак, о чём наш текст? Что происходит с «героем повествования» — мраморным клопом? «Возникнуть» из ничего он не может, потому что существует давно (эпоха возникновения новых видов в данном случае давно миновала). Он «развивается»? Ну, всякий организм на протяжении своей жизни развивается, а в статье речь не об этом. Поэтому ни возникающий, ни развивающийся нам не подходят.

А о чём же статья? О том, что этот вредитель стал распространяться за пределами своего прежнего ареала — Восточной и Юго-Восточной Азии. В 2000-е годы его обнаружили почти во всех штатах США и Канады, где в отсутствие естественных врагов он стал быстро размножаться и превратился в угрозу для сельского хозяйства.

Русскоязычная Википедия сообщает, что мраморный клоп появился также в Абхазии и российских субтропиках. (Публикуемые там же домыслы о том, что его якобы намеренно насадила там американская биолаборатория под Тбилиси, оставляем на совести авторов Википедии и надеемся, что способность к логическому мышлению не позволит нашим пользователям в это поверить.)

Так как же лучше назвать это насекомое, пришедшее в те регионы, где раньше его не знали? Пожалуй, пришельцем.

Так что я бы предложил вариант: EMERGING PEST — ВРЕДИТЕЛЬ-ПРИШЕЛЕЦ. Может быть, найдутся и другие варианты. Предлагайте!

1) По поводу "bad days" — «плохие дни». Ну, можно, конечно, предлагать какие-то другие варианты, но ошибки в переводе я не вижу. Понятие "bad" настолько широко, что какой-нибудь конкретизирующий перевод мог бы сослужить переводчику медвежью услугу. Я очень хорошо помню, как в одном из интервью того же В. В. Путина спросили: "Do you have any problems with the fact that...?", и переводчик, не желая прибегать к корявой кальке с «проблемами», решил перевести так: «А вас не смущает тот факт, что...?» Кто бы мог подумать, что у Владимира Владимировича такая формулировка вызовет раздражение, но он ответил: «Меня вообще ничего не смущает!» И вот прикиньте, как переводить такой ответ, если спрашивающий ни о каком «смущении» не упоминал.

Но вернёмся к «плохим дням». Я думаю, что смысл, которого не было в оригинале, не появился и в переводе, потому что и по-русски в таких случаях говорят (насколько я знаю) не о «плохих», а о «критических» днях или женском «недомогании». Думаю, что данный смысл был «вчитан» в вопрос искусственно просто для того, чтобы уклониться от прямого ответа, избежать разговора о каких-то неудачах или ощущении не до конца выполненной задачи. Психологически это понятно, и политики часто прибегают к подобным приёмам.

2) Теперь о передаче античных имён и названий. Была ли это «домашняя заготовка», как Вы говорите, я не знаю. Не исключаю, что переводчику могли дать вопросы [заготовки] заранее. Но если даже реплика не была ему заранее известна, никакой «гениальности» в правильном построении английских эквивалентов для этих имён собственных я не вижу. Более того, считаю, что приличный переводчик таким умением должен обладать в обязательном порядке. Уж, по крайней мере, от переводчиков моего поколения это ожидалось. Мы на переводческом факультете Инъяза в течение двух лет изучали латинский язык. И фразу «Карфаген должен быть разрушен» (как и многие другие крылатые слова и выражения) знали (и знаем, конечно, до сих пор) и по-русски, и на латыни, и по-английски. И нас учили тому, как латинские (и вообще древние) имена собственные соотносятся с русскими и английскими эквивалентами, как они произносятся по-английски. Это КРИТИЧЕСКИ ВАЖНО ЗНАТЬ ПЕРЕВОДЧИКУ!

Ну, подумайте: на латыни (и в значительной мере других древних языках) держатся огромные пласты научной терминологии, почти вся номенклатура химии, биологии, медицины! Без знания механизмов построения русско-английских соответствий (по таким схемам, как Юлий — Julius, Кай — Caius, Страбон — Strabo, Карфаген — Carthage, Марфа — Martha, Варвара — Barbara) невозможно переводить тексты по истории, религии, искусству, а реалии из этих областей культуры и знания могут встретиться в переводе практически любого текста, в самой непредвиденной ситуации.

Так что мой совет любому, кто прочтёт эти строки: если для вас знание соответствия «Карфаген — Carthage» — признак гениальности, то я вас обрадую: вы легко можете стать столь же гениальным переводчиком. Изучайте латынь, а при возможности и греческий! Не пожалеете — пригодится!

Добрый день, Лианна. Принцип здесь такой: надо транскрибировать название пражской улицы так, как оно произносится по-чешски. Я полагаю, что она произносится [шопенова], потому что фамилия польско-французского композитора Шопена (Chopin) и по-чешски произносится с приближением к французскому звучанию. Соответственно, рекомендуемый вариант передачи —

ул. Шопенова.

Столько источников Вы перебрали! А самый естественный — «Правила практической транскрипции» не использовали.

По этим правилам (c. 8–9), й после гласных (кроме и, ы) корректно передавать буквой i. Таким образом, правильный вариант написания Вашего города на английском языке — Yeisk.

Думаю, что учебник Ю.М. Катцера и А.В. Кунина на сегодняшний день в основной своей части сохраняет лишь историческое значение: с тех пор кардинально сменилась эпоха, резкие изменения претерпели как русский, так и английский языки, иначе сегодня воспринимаются задачи перевода. Впрочем, в этом учебнике есть приложения, где рассматриваются и анализируются фрагменты переводов русской художественной литературы на английский язык. Думаю, что эти приложения могут и сегодня представлять интерес.

Что касается жизни Юлия Морисовича — он действительно пострадал от репрессий в послевоенный период, и упомянутый в цитированной Вами книге человек — без сомнения, именно он. Вам, возможно, небезынтересно будет узнать, как сплетаются человеческие судьбы: Юлий Морисович Катцер был моим соседом по коммунальной квартире. Правда, я тогда был ещё совсем маленьким ребёнком. Мама рассказывала, что Юлий Морисович был выпущен из лагеря после смерти Сталина в 1953 году и получил комнату рядом с той, в которой жила наша семья. Он был холостяк, и родители нередко приглашали его к нам на чай. Моя сестра Валентина (она постарше) хорошо помнит, как Юлий Морисович заходил к нашей семье в гости и даже часто играл с нею. В начале 60-х годов нашу огромную коммуналку на Сретенке (там жило около 20 семей) расселили, и он куда-то переехал. Уже, видимо, в этот период он работал в Московском педагогическом институте иностранных языков имени Мориса Тореза на переводческом факультете, где преподавал перевод на английский язык. Нет ничего удивительного, что он написал учебник в соавторстве с Ю.В. Куниным, который тоже работал в МГПИИЯ и тоже занимался переводом, хотя затем Юрия Владимировича стала больше интересовать фразеология, и от перевода как научной специальности он отошёл.

Юлий Морисович не только преподавал студентам, но и переводил на английский язык произведения русских писателей для издательств нашей страны. Когда моя сестра окончила инъяз, а затем осталась работать в нём, они снова стали общаться с Юлием Морисовичем, уже как коллеги-преподаватели. Я очень хорошо помню, что он даже предлагал ей попробовать свои силы в художественном переводе на английский, чтобы помочь ему переводить какие-то произведения Максима Горького для издательства «Прогресс». Но в силу некоторых обстоятельств у неё не получилось участвовать в этом проекте.

Юлий Морисович ушёл на пенсию в 70-е годы и, видимо, через какое-то время скончался. Мы почему-то узнали о его кончине лишь значительное время спустя.

На вопрос, почему после Катцера и Кунина никто не написал учебника по русско-английскому переводу, я затрудняюсь сформулировать какие-то логически безупречные объяснения. Но я поделюсь с Вами интуитивными ощущениями: когда я писал новый учебник (а писал я его долго — около десяти лет), я не торопился, потому что в душе испытывал абсолютно неколебимое чувство, что, кроме меня, за эту почти неподъёмную и отнимающую немыслимое количество времени и усилий задачу не возьмётся никто из моих современников. Чутьё меня не подвело. Всякие пособия и разработки — это пожалуйста, их пишут, а учебник (в полноценном системном смысле, основанный на научно-дидактической концепции и построенный как логический курс) — это дело совсем иное. (Разницу между учебником и учебным пособием я кратко изложил в своей лекции.) Но, конечно, не будь учебника Катцера и Кунина, по которому я в своё время учился, — не было бы и моего учебника. Мы все стоим на плечах титанов.

Юлий Морисович Катцер, разумеется, заслуживает нашей благодарной памяти. Не только как подлинно талантливый человек, но и как один из мучеников системы, который несмотря на то, что она его чуть не перемолола и не раздавила, обратил свои знания и талант ей на службу.

Ильмира, спасибо за добрые слова. «Частное учреждение» Вы правильно перевели калькированием — private institution. Этот термин, в частности, включён в глоссарий ЮНЕСКО (см. здесь).

Что касается аббревиатуры ЧУ, то я не сторонник передачи подобных сокращений в принципе, но при переводе строгих юридических документов это бывает необходимо. Можно ради формальной точности написать ChU, но если Вы решите дать сокращение PI (от Private Institution), то, я думаю, и это будет неплохим решением. Фактически Вы, переводя учредительные документы, становитесь творцом англоязычной версии названия. Значит, сделайте её такой, чтобы и читалась легче, и смотрелась изящнее.

Приветствую, Павел! Начну с видеоотрывка, ссылку на который Вы прислали. Там, по-моему, ясно, что написание Horward — это просто опечатка, и буква r там оказалась случайно. (Это для тех пользователей, кто, возможно, засомневается.)

Что же касается передачи фонемы [aʊəʳ], то проблема не так проста, как кажется. Да, действительно, правила рекомендуют передавать её буквосочетанием ауэр, но некоторые фонетисты видят здесь не одну фонему, а две: [aʊ] + [əʳ], и в этом случае вступает в силу другое правило, согласно которому [ə] передаётся на основе транслитерации, то есть в соответствии с той буквой, которая предшествует r. В этом случае оправдан и вариант Хауард.

Написание Хауард поддерживается и тем фактом, что за большинством единичных персоналий (т.е. имён или фамилий известных в прошлом деятелей) закрепилось именно такое написание.

Не могу не отметить и противоречивости в подходе к этой проблеме, которая наблюдается в передаче географических названий. На наших картах и в атласах можно найти почти исключительно написание Хауард. «Инструкция по русской передаче английских географических названий» Главного управления геодезии и картографии 1975 г. содержит в отношении звукосочетания [aʊə] противоречивые сведения. С одной стороны, в ней рекомендуется передача «ауэр», но, с другой стороны, только для случаев, когда этот трифтонг передаётся на письме буквосочетанием ower. Случаи, когда ей соответствует буквосочетание owar, в этой «Инструкции» не рассматриваются, что, видимо, и дало повод тем, кто составляет карты, использовать здесь по-русски букву а, а не э.

Резюмируя, я должен признать неотрегулированность этого вопроса и в этой связи — допустимость (пока что) обоих вариантов для ИС Howard: Хауэрд и Хауард. Это, конечно, не очень хорошо с точки зрения единообразия правил практической транскрипции.

Надо будет думать, и, возможно, внести уточнения в следующее издание «Правил практической транскрипции». Возможно, там будет рекомендовано передавать звукосочетание [aʊəʳ] как ауэр при написании ower и ауар при написании owar.

Сразу хочу пояснить свою позицию: подход, при котором грамматисты излагают правила о «переводе» тех или иных грамматических форм, я считаю в принципе неверным. Переводятся не слова и части речи; минимальной единицей перевода является высказывание, а основа высказывания — предикация. Сутью предикации является констатация действия или состояния, и глагольная форма в переводе зависит от того, как связано это действие с другими: какова последовательность действий, есть ли причинно-следственные связи между ними, отношения уступки, противительности, условия и пр. Этим темам посвящена добрая половина моего учебника «Русско-английский перевод», особенно разделы VII–IX (Типы предикаций как проблема перевода; Передача связи между предикациями и компонентами высказывания; Передача свёрнутых предикаций).

Поэтому саму формулировку «перевод причастий» я считаю некорректной и обсуждать эту тему в таком ключе не могу. Я учу студентов отталкиваться не от формы, а сначала разобрать смысл той или иной глагольной формы и установить, какая ситуация описана в тексте. Уже после этого мы выбираем те средства английского языка, которые лучше всего подходят для описания этой ситуации.

В ответ на Ваши вопросы я могу лишь высказать своё мнение о корректности некоторых фраз из учебников, которые Вы процитировали.

Прежде всего, фраза

The boys throwing stones into the pond laughed loudly

крайне искусственна (так же как, впрочем, и русская фраза «Мальчики, бросавшие камни в пруд, громко смеялись») и отчасти неграмотна. Здесь прежде всего вызывает вопросы форма laughed: она означает «засмеялись», а если мы имеем в виду продолжительное действие, наблюдаемое говорящим, то нужна, конечно, форма Continuous (were laughing). Если речь идёт о двух одновременных действиях, то никакого причастия здесь не требуется вообще, а всю фразу можно перевести так:

The boys were throwing stones into the pond and laughing loudly.

Неграмотна и фраза:

Throwing the letter into the fire he left the room.

Здесь два действия совершаются последовательно, и выражать их причастиями нет необходимости. Оптимальный перевод этой фразы —

He threw the letter into the fire and left the room,

но если глаголы поменять местами, тогда возможна форма простого причастия (Present Participle) с предлогом:

He left the room after throwing the letter into the fire.

Формула

Having thrown the letter into the fire, he left the room

возможна, если подчёркивается причинно-следственная связь между двумя действиями («поскольку он бросил письмо в огонь, то вышел из комнаты»), что может быть оправдано лишь в определённом контексте.

Что касается следующего цитированного Вами утверждения:

«Времена группы Indefinite употребляются, в отличие от времен других групп, только для констатации фактов совершения действия в настоящем, прошедшем и будущем, без указания на его длительность, законченность и безотносительно к какому-либо другому действию или моменту»,

то эта формулировка действительно не очень удачна. Авторы, видимо, хотели сказать, что форма Indefinite сама по себе не выражает и не акцентирует никакого особого аспекта действия. Во фразе "I shall work from nine to three" продолжительность и законченность процесса выражается не глаголом, а другим членом предложения (обстоятельством времени from nine to three).

Добавлю, что в таком предложении вполне возможна была бы и форма Continuous: I'll be working from nine to three. Такой перевод выражает мысль о том, что говорящий будет непрерывно занят работой, и либо его не следует в это время беспокоить, либо, наоборот, что в любой момент из этого промежутка времени его можно будет застать на рабочем месте.