Пятница, 29.03.2024, 14:43
Приветствую Вас Гость | RSS

Сайт Д.И. Ермоловича



Если вы регистрировались
Login:
Пароль:
ПОИСК ПО САЙТУ
РАЗДЕЛЫ САЙТА
Если вы регистрировались
Login:
Пароль:
  Главная > Публикации > Отдельные статьи

© 2014 г., Д.И. Ермолович


ПЕНИЕ БЕЗ ЗВУКА

К началу статьи

(Окончание)

И пошли дети

Мы подошли к завершающему аккорду длинной фразы: and lots of babies followed. Хотя многие словари не указывают на стилистические различия между a lot of и lots of, помечая оба наречия как разговорные, такие различия есть: второе из них несколько более просторечно и экспрессивно. По-русски ближайшим аналогом выражения lots of babies будет куча детей (или: детишек, ребятишек). Приведу примеры из русской литературы:

И что у завхоза была куча детей и всех их забрала с собой жена, тоже и на это рабочие не обратили внимания... (М. Пришвин).

Женюсь по новой и заделаю кучу ребятишек. (С. Довлатов)

Мать ещё молодая, а сама с изрезанным морщинами лицом, как замученная кляча, — куча ребятишек на руках, за подол цепляются. (А. Серафимович)

Увы, лишь некоторые из конкурсантов (включая главного призёра) смогли передать эту коротенькую предикацию живо, кратко и с той же добродушной иронией, что и в оригинале, а большинство выдали суховатые и пресные переводы: и у них родилось много детей; а потом (у них) было много детей (или: деток); и пошли дети; дети у них пошли один за другим.

Кто-то даже осторожно снизил число детей до нескольких: и у них родилось несколько детей;они подарили друг другу нескольких малышей (последний вариант звучит к тому же с совершенно неприемлемой здесь умилительной интонацией). А кто-то, наоборот, решился прибавить красок: у счастливых супругов родилось множество детей. Нет, не могу одобрить. Если хотите написать лучше или ярче автора, не сказавшего ни слова про «счастье» супругов, как и про их «подарки» друг другу, напишите собственный роман. Но подчиняйте себя воле автора, если вы переводчик.

Итак, резюмируем то, что надо понимать при переводе второго предложения отрывка. В этой фразе, предельно сжатом пересказе фабулы романа, важно сохранить её единство, не разбивая на более мелкие предложения; фраза должна читаться гладко и стремительно, напоминая о сверхбыстром темпе, в котором Пэтти прочитала роман; ей свойственна добродушная ирония: Франзен упрощает сюжет, показывая, с одной стороны, то, что осталось от него в голове Пэтти (а она, конечно, в первую очередь следила за любовной линией романа), а с другой стороны, подмигивает нам, посмеиваясь над местами условной, по его мнению, литературной конструкцией, в которую уложил свой сюжет Лев Толстой. Переводчик должен здесь избежать двух опасностей: сухого пересказа фактов, с одной стороны, и гротескного перехлёста, с другой, не отказываясь от передачи экспрессии текста.

Жизнь в ускоренной перемотке

В третьем предложении описывается эмоциональное состояние героини: Patty felt she’d lived an entire compressed lifetime in those three days. Камнем преткновения для многих оказалось словосочетание compressed lifetime, для которого большинство наших конкурсантов то ли побоялись, то ли не смогли подобрать точное образное соответствие. Читаем переводы: Патти казалось, что за эти три дня она на огромной скорости прожила целую жизнь; ...что она прожила целую насыщенную жизнь (увы, эти два определения — целый и насыщенный — не сочетаются друг с другом); Пэтти чувствовала себя так, будто за эти три дня она быстро прожила целую жизнь; у Пэтти было ощущение, что в те три дня, проведённые за чтением, как бы вместилась вся жизнь (мало переводчику того, что «у неё было ощущение», он добавляет ещё и «как бы» — ох, уж эти слова-паразиты!); Пэтти как будто прожила целую жизнь, уместившуюся в эти три дня.

Ну, а вот самый «яркий» образ: Патти чувствовала себя так, словно за эти три дня прожила целую жизнь в ускоренной перемотке. Получилось «прожила в ускоренной перемотке». Это как? Можно что-то просмотреть в ускоренной перемотке, но прожить — нет, нельзя. Повторю ещё раз: наше подсознание воспринимает фигуры речи буквально, и от такой метафоры в нём останется образ самой Пэтти, заправленной в бобинный магнитофон и «ускоренно перемотанной».

Только два участника нашли верный образ, не отходя далеко от оригинала, на основе русского глагола спрессовать. В одном из переводов читаем: …что за эти три дня она прожила целую плотно спрессованную жизнь. Здесь, правда, избыточно слово плотно, ведь спрессоваться и так значит ‘уплотниться’. Кроме того, можно (и, пожалуй, синтаксически логичнее) было бы выразиться так: Пэтти казалось, что она прожила целую жизнь, спрессованную в эти три дня.

Отметим ещё одну возможность, использованную лишь отдельными конкурсантами: преобразование сложноподчинённого предложения в простое. Ведь фраза, где говорится о «спрессованной в три дня» жизни, и сама должна быть сформулирована сжато (что как раз имеет место в оригинале: перечитайте эту короткую, но очень упругую, ёмкую фразу из одно- и двусложных слов, где даже опущен подчинительный союз). Русский язык даёт замечательные возможности для лаконизма. В данном случае его можно добиться, заменив главное предложение (Пэтти казалось, что) только одним словом — будто или словно: Пэтти будто (или: словно) прожила целую жизнь, спрессованную в эти три дня.

Вернулся с диких просторов, где изводил тонны крема

В следующей предикации (when her own Pierre returned from the wilderness) перед переводчиками стоит непростая логическая задача: решить, откуда же, собственно вернулся «её собственный Пьер», то есть Уолтер. Вот предложенные варианты: из глуши; из канадской глуши; из леса; с диких просторов; из дикой глуши; из диких мест; из диких лесов; из диких краёв; из дикой местности; из дальних неизведанных краёв. Из них наиболее приемлемы первые три, а вот все варианты со словом дикий выглядят не очень естественными кальками с не простого для передачи слова wilderness ‘uncultivated, uninhabited, and inhospitable region’. Последний из приведённых вариантов (из дальних неизведанных краёв) обходится без этого слова, но страдает неуместным здесь романтическим пафосом. Кто-то из конкурсантов вообще не перевёл обстоятельство места, с чем, конечно, согласиться нельзя.

Разберёмся в задаче. Здесь важно передать объективную ситуацию, связанную с Уолтером, с точки зрения Пэтти, а в ней главное — не идея «дикости», а то, чем он, собственно, занимался. Судя по следующей фразе, Уолтер работал кем-то вроде инструктора или гида, руководителя дальних походов в глухие места. Поэтому пальму первенства я бы отдал варианту, встретившемуся только в одном переводе: вернулся из похода.

Дальше, в качестве обособленного члена предложения, идёт распространённое определение — badly sunburned despite religious slatherings of maximum-strength sunblock. Главная трудность здесь связана с экспрессивными элементами. Прилагательное religious употреблено в переносном значении ‘treated or regarded with a devotion and scrupulousness appropriate to worship’. Из контраста между бытовым характером ситуации и возвышенным стилистическим регистром архаичного слова slatherings снова возникает ирония. Вне сомнения, эти слова требуют особо внимательной передачи.

А начать поиск соответствия нужно, конечно, с существительного slatherings. Нейтральный вариант — натирания, конечно, передаёт предметно-логический смысл slatherigs, и я не считаю его ошибочным в тех переводах, где экспрессия сохранена хотя бы в определении. И всё же отмечу, что сам по себе он не обладает нужной нам экспрессивностью. К счастью, в русском языке есть и другой, довольно точный по регистру эквивалент: умащения (или умащивания), который, может, и не сразу придёт переводчику на память, но вполне может быть отыскан с помощью синонимических словарей русского языка.

Теперь поищем определение к нему. Конечно, religious в значении ‘treated or regarded with a devotion and scrupulousness appropriate to worship’ — довольно распространённая метафора (встречаются сочетания вида religious attention и даже religious aversion). Но это слово встроено в систему авторских средств создания ироничной интонации, поэтому передача данной метафоры необходима.

В переводе на русский нельзя использовать прилагательное религиозный, у которого нет нужного нам переносного значения ‘усердный, старательный’. Поэтому вариант одного из конкурсантов: религиозный ритуал обмазывания кремом от солнца — воспринимается в прямом значении и должен быть признан неудачным.

Если не религиозный, то какой? Находятся (опять, если нужно, благодаря словарям синонимов) другие слова того же семантического поля, выражающие искомое значение: истовый, ревностный, ритуальный, фанатичный. Один переводчик написал о толстом креме, наносимом «с религиозной истовостью», но такое сочетание в нашем контексте страдает семантической избыточностью да и отягощает русский текст лишним причастным оборотом.

Исходя из сказанного, лишь в нескольких переводах оптимально передано словосочетание religious slatherings: истовое умащение; ритуальные умащения. Я бы добавил к этим соответствиям третье — фанатичные умащения, но так не написал никто. Впрочем, учитывая архаичность слова умащение, вместо него может стоять и натирания,только обязательно с одним из экспрессивных определений.

В остальных же переводах находим: толстый слой самого сильного крема от солнца; обильное применение самого эффективного солнцезащитного крема; неукоснительно накладываемый супер-сильный (sic!) крем от загара; добросовестно мазался самыми сильными солнцезащитными средствами; истово вымазывал на себя самый мощный солнцезащитный крем (тут я не уверен в корректности грамматического управления: можно вымазать себя кремом, можно выдавить на себя крем из тюбика, а вот можно ли вымазывать крем на себя?); регулярное и старательное намазывание отличного защитного крема; прилежное нанесение сильнейшего крема от солнца; добросовестно и в большом количестве применял весьма эффективный крем от загара; толстый слой солнцезащитного крема, намазанный весьма тщательно; добросовестное втирание обильных порций солнцезащитного крема самой высокой степени защиты (ух ты, здесь нанизаны друг на друга аж четыре родительных падежа подряд!).

Во всех этих переводах передан предметный план сообщения, но экспрессия утрачена полностью. Не будем забывать, что художественная литература базируется на образности. А если образы нивелируются и передаются нейтрально, то мы получаем в переводе отрывок не из романа, а из заурядного интервью, информационной справки или интернет-блога, не более того.

С другой стороны, помня об образности, в переводе нельзя «лихачить». Кто-то из конкурсантов решился написать: он всегда относился к своей коже с особой заботой, граничащей с фанатизмом, и изводил тонны самого надёжного солнцезащитного крема. Во-первых, в переводе девятнадцать слов вместо пяти в оригинале — о лаконизме можно забыть. Во-вторых: изводил? тонны крема? Это уже лексика фельетонно-сатирического жанра, здесь неуместная.

А теперь повторю свой любимый лозунг: «Логика — царица перевода». Пытаясь передать словосочетание maximum-strength sunblock, некоторые переводчики впали в противоречие. Если назвать крем «самым эффективным», «надёжным» или «отличным», то как же тогда Уолтер, усердно им намазывавшийся, вернулся из похода сильно обгоревшим? Наоборот, крем оказался как раз неэффективным. Определение maximum-strength всего лишь обозначает класс косметического средства (соответственно концентрации действующего вещества), но не содержит оценки. Увы, у тех переводчиков, кто не продумал логическую связность своего перевода, опять получилось «пение без звука».

Богатенькие любители природы

Мы подошли к последнему предложению отрывка. В нём главный камень преткновения — характеристика спутников Уолтера, “nature-loving millionaires, who had apparently opened their wallets wide for him”.

Здесь я начну с такой, казалось бы, мелочи, как пунктуация. Увы, большинство конкурсантов не сумели правильно оформить приложение с зависимым словом, написав: «миллионеры-любители природы». Это неверно, но, увы, так — через дефис — написали эти слова большинство из тех, кто выбрал данное соответствие!

Напомню правило: одиночное приложение присоединяется к определяемому слову дефисом, а распространённое пишется через тире. То есть правильно писать: миллионеры — любители природы.

Попутно сделаю более общее отступление: довольно у многих конкурсантов были проблемы с пунктуацией. Кто-то не сумел правильно расставить запятые, кто-то допустил написание приставки через дефис (сверх-сильный). Ай-яй-яй! И это всё накладывается на уже упомянутые огрехи с управлением (вымазывал на себя, передумал много, щедрые с ним...). Нужно ли напоминать, что безупречное владение русской орфографией, грамматикой и пунктуацией — обязательное предварительное условие для переводческой деятельности?

Но вернёмся к миллионерам. Вот другие обозначения, которые они получили в конкурсных переводах: богатые любители природы (пожалуй, неточно: можно быть богатым, но всё-таки не иметь миллиона); природолюбивые миллионеры (если считать, что данный окказионализм выражает иронию, то, возможно, данный вариант приемлем); влюблённые в природу миллионеры (слишком сильно сказано; мы все любим природу, но все ли мы «влюблены» в неё?); обожающие природу миллионеры (ирония переросла в издёвку); богатенькие любители природы (неуместно развязная тональность).

Удивительно, почему никто не написал миллионеры-природолюбы. Слово природолюб существует в русском языке! Цитирую:

Из письма известного в своё время природолюба, охотника и собаковода С.В. Пенского к Л.В. Сабанееву... (Г. Троепольский. Белый Бим Чёрное Ухо).

Отдельно остановлюсь на следующем переводе: Она встретила его в Дулуте и внимательно слушала, как он проводил эти дни с миллионерами, любящими природу и щедро открывающими для него свои бумажники. В нём обращают на себя внимание сразу несколько промахов.

Во-первых, неправильная передача значения глагола debrief ‘question (someone) about a completed mission or undertaking’ — то есть расспрашивать, а вовсе не «внимательно слушать». Увы, та же смысловая ошибка была допущена в целом ряде переводов.

Во-вторых, типичное для нынешнего клипового мышления, но неуместное в хорошей литературе «сглатывание» существенных смысловых элементов текста. Его мы обнаруживаем в отрезке «слушала, как он проводил эти дни». Нет-нет, она могла слушать, как он рассказывает ей о проведённых днях, или слушать его рассказ о том, как он проводил эти дни, но только не «слушать, как он проводил», потому что действие проводить само по себе бесшумно, и слушать его нельзя!

В-третьих, в пассаже «любящими природу и щедро открывающими для него свои бумажники», помимо неблагозвучного скопления шипящих, сделаны однородными членами два причастия — любящими и открывающими, выражающие совершенно разные по характеру действия. Любить — абстрактное состояние без чётких временных границ, открывать — физическое действие, завершённое во времени. В одну «упряжку» они плохо запрягаются логически, это примерно то же самое, что сказать: она похорошела и попрыгала. Фраза звучала бы изящнее, если бы вместо второго причастного оборота в переводе было придаточное определительное (которые щедро открывали…).

Кстати, о бумажниках (кошельках). Фразеологизм open one’s wallet wide может быть передан на русский двумя способами. Один из них — аналогичное по составу и переносному значению выражение широко открыть (или раскрыть) кошелёк. Приведу пример его употребления:

И если законопослушный гражданин выражает твёрдое намерение действовать в рамках закона и не спешит широко открыть свой кошелёк — его, как правило, оставляют в покое. (А. Кучерена)

И, кстати, кошелёк, по сведениям лингвистических корпусов, мы открываем именно широко либо охотно, а не щедро. Сочетаемость не та. Щедро можно наделить, одарить, расплатиться, угостить и так далее, но вот с глаголом открыть это наречие практически не сочетается.

Второй способ — использование образного глагола раскошеливаться. Практически все участники конкурса выбрали один из указанных вариантов и в целом справились с заключительной частью фразы.

Мой анализ подошёл к концу. Резюмирую то, о чём, на мой взгляд, надо помнить, переводя данный отрывок.

Автор — писатель не последней руки. Его средства разнообразны, но образуют систему. Экспрессивные единицы в тексте «работают» на одну цель: они передают добродушное, чуть ироничное отношение автора к героине, которая запуталась в своих привязанностях. Эти экспрессивные единицы ни в коем случае нельзя нивелировать, заменяя нейтральными словами, и желательно передавать их настолько точно по образности и регистру, насколько это позволяет наш невероятно богатый русский язык. Нельзя обесцвечивать художественный текст, но в то же время ни к чему ударяться в противоположную крайность и раздвигать заданные автором стилистические и жанровые границы, переходя в гротеск или фельетонный стиль.

Длинное второе предложение отрывка, в котором сжато пересказан сюжета романа «Война и мир», символизирует трёхдневный читальный марафон героини. Поэтому данную фразу нельзя дробить на более мелкие предложения в переводе, а читаться оно должно по возможности стремительно, гладко. Здесь ирония автора нацелена сразу на два объекта: с одной стороны — на то, немного упрощённое, впечатление о романе, которое осталось в голове у героини, а с другой — на саму литературную конструкцию произведения.

Используя и образные, и нейтральные языковые средства в переводе, нужно следить, чтобы они не вступили в противоречие друг с другом. Проще говоря, чтобы не получилось «пение без звука».

Предложив вашему вниманию этот анализ, хочу сделать две оговорки: 1) корректных переводов может быть много; 2) высказанные мною мнения о достоинствах и недостатках любых переводов принадлежат только мне, и их необязательно разделяют другие члены жюри конкурса.

Мне остаётся лишь привести такой вариант перевода отрывка, какому я отдал бы предпочтение, или, проще говоря, собственный перевод:

До возвращения Уолтера из Саскачевана она за три дня читального марафона проглотила остаток «Войны и мира». Наташа пообещала руку Андрею, но тут её стал соблазнять коварный Анатоль, и Андрей в отчаянии отбыл на передовую, где его смертельно ранило; но умер он не сразу, а прожил ещё ровно столько, сколько потребовалось, чтобы Наташа успела за ним поухаживать и получить от него прощение; после чего на авансцену, в качестве наташиного утешительного приза, вышел всё тот же благородный Пьер, побывавший к тому времени в плену, где он возмужал и передумал много дум; а потом они нарожали кучу ребятишек. Пэтти словно прожила целую жизнь, спрессованную в эти три дня, и, когда из похода вернулся её собственный Пьер — порядком обгоревший, несмотря на фанатичные умащения самым сильным солнцезащитным кремом, — она уже готова была попробовать снова его полюбить. Она заехала за ним в Дулут и по дороге подробно расспрашивала его о днях, проведённых в компании миллионеров-природолюбов, которые, судя по всему, широко раскрыли для него свои кошельки.

P.s. Ещё несколько слов. В работе над этим переводом я считал нужным полнее использовать типичные для нашей речи грамматические ресурсы русского языка: безличные предложения (его смертельно ранило); притяжательные прилагательные (наташин); уменьшительные формы (ребятишки). В одном из вариантов перевода первого предложения я написал также: за три дня читального марафона она разделалась-таки с «Войной и миром», использовав столь естественную для русского языка постпозитивную эмфатическую частицу таки; но затем решил, что с полной ответственностью это можно сделать, лишь хорошо зная предшествующий контекст, и воздержался от её употребления. В целом же меня поразило, что, за исключением одного перевода, где было использовано слово детки, все конкурсные работы были полностью лишены упомянутых специфических средств нашего языка. Полагаю, что переводчики просто забывают о них, не встречая прямых аналогов в переводимом английском тексте. И это плохо: в конечном итоге стиль переводов получается обеднённым. Так называемый переводческий язык (translatese) формируется не только из неоправданных калек с чужих оборотов, но и из недоиспользования арсенала родного языка.

====0====

Наверх страницы