Сайт Д.И. Ермоловича

Дмитрий Ермолович

КАК Я РИСОВАЛ ЗАЗЕРКАЛЬЕ

<< Начало << Продолжение | Окончание

ИЛЛЮСТРАЦИЯ ПЯТНАДЦАТАЯ

Седьмая глава «Зазеркалья» называется «Лев и Единорог». В ней Льюис Кэрролл оживил героев народного стишка (перевод мой):

Лев повёл с Единорогом за корону жаркий бой,
Через город по дорогам гнал его перед собой.
Чёрным хлебом, белым хлебом, кексом их кормил народ,
А потом под барабаны выгнал в поле из ворот.

С этими персонажами в изображении Тенньела мы уже встречались, а на этом рисунке — моя интерпретация. Как видите, эти животные у меня опять частично антропоморфны (т.е. очеловечены): у них, правда, нет рук, зато они ходят и бегают на задних ногах и эти ноги у них — в обуви.

Ещё мне показалось забавным преувеличить эту антропоморфность, довести её до настоящего нонсенса, поиграть на конфликте образов и смене ролей. Такой конфликт нередко используют художники и мультипликаторы. Помните, в мультфильме про Простоквашино, как пёс сделал из телёнка свою «собачку», сам таким образом превратившись в «собачника»? Примерно такой же ход применил и я в отношении Льва и Единорога.

Начну со Льва. Таких зверей европейцы видели в зверинцах и в цирках, причём в цирках, естественно, — вместе с укротителями. Так вот, штаны, которые я надел на Льва, — это, в общем-то, костюм циркового укротителя тех времён.

Что касается Единорога, то это же на самом деле лошадь, только с рогом во лбу. Единорога я одел в жокейский костюм и обул в сапоги со шпорами. То есть, по идее, он как бы сам катается на лошадях. И ещё одно: я заплёл ему гриву... ну конечно — в конский хвостик!

Должен признать, что город, по которому бегут Лев и Единорог, не слишком типичен для Англии. На самом деле я использовал вид на площадь одного из старых голландских городов, потому что для вертикальной композиции мне нужны были узкие, как бы тянущиеся вверх здания, что типично скорее для голландской и германской архитектуры. Но, с другой стороны, английский фольклор частично берёт начало в соседних странах — Нидерландах, Германии, Франции. Взять хотя бы Крысолова — этот персонаж на слуху у англичан, но на самом-то деле он из Гамельна, то есть из Германии. Почему бы и Льву с Единорогом, хоть они и символы английской короны, не пробежаться по континентальному городку? Тем более что Единорог — персонаж общеевропейского (и даже древнерусского) фольклора.

А корону, за которую ведут бой Лев и Единорог, я решил сделать конкретным предметом. Вот она, валяется на мостовой, и неизвестно, кто её поднимет.

ИЛЛЮСТРАЦИЯ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Эта иллюстрация относится к главе 8, в которой Алису провожает через лес Рыцарь на Белом коне. Вот соответствующий фрагмент:

Рыцарь от волнения взмахнул руками и тут же вывалился из седла, угодив вниз головой в глубокую канаву. Алиса подбежала к канаве и стала высматривать его на дне. Она по‐настоящему испугалась: какое‐то время до падения Рыцарь держался на Коне совсем неплохо, а на сей раз мог и пораниться. Ей были видны лишь подошвы его сапог, но она успокоилась, услышав, как он продолжает разговор в своём обычном духе.

Рыцарь на Белом коне (White Knight) — неоднозначный персонаж. С одной стороны, это как бы оживлённая шахматная фигура (в шахматах knight = конь). Но с другой стороны, мы ведь знаем, что сама фигура имеет форму лошадиной головы и шеи, а в сказке действует не только конь, но и всадник этого коня, то есть некий дополнительный персонаж.

Кроме того, известно, что Рыцарь на Белом коне — это некий лирический автошарж: этот образ был для Кэрролла его сказочным двойником. Он, конечно, немножко иронизировал над собой, сделав Рыцаря страшно неуклюжим и каким-то неприспособленным к жизни (он вечно падает с коня и постоянно изобретает ненужные вещи). Но, кроме того, он и романтизировал Рыцаря, описав его так в таких сентиментальных (и, я бы даже сказал, слащавых) выражениях, как ни один другой персонаж в этой книге:

«Нежные голубые глаза и добрая улыбка Рыцаря; лучи клонящегося к закату солнца, просвечивавшие сквозь его волосы и ослепительными бликами отражавшиеся от его доспехов; конь с брошенными на шею поводьями, спокойно щиплющий подножную траву; чёрные тени леса, из которого они вышли, — всё это запомнилось Алисе словно картина».

Так что Рыцарь на Белом коне в книге по-настоящему очеловечен. Именно поэтому — продолжая тему количества пальцев у сказочных существ — у него на моём рисунке пять пальцев, а не четыре.

Многие художники придали Рыцарю на Белом коне полное портретное сходство с Льюисом Кэрроллом. Мне такой подход кажется каким-то литературоведческим буквализмом. Если уж Кэрролл не желал, чтобы его сказочную Алису рисовали похожей на Алису Лидделл (а это мы знаем из его писем), то наверняка воспротивился бы и портретному сходству Рыцаря с самим собой. Я не пошёл по этому пути. Но позволил себе иной подтекст: мой Рыцарь имеет сходство с реальным человеком. С каким — не буду говорить, секрет. Ограничусь только тем, что скажу, что он тоже имеет отношение к нашей книге и кое-кто из моих друзей на FB его знают.

А вот Коня, стоящего за спиной у Алисы на краю ямы, я попытался сделать максимально «шахматным». (Вообще в этой книге многовато лошадей: и шахматные кони, и лошадь в поезде, и Единорог… И всех надо было нарисовать по-разному.)

Я писал уже, что люблю нестандартные ракурсы. Если в тринадцатой иллюстрации наш взгляд был приподнят над землёй, то здесь я решил показать деревья и небо такими, какими бы видел их Рыцарь из ямы, в которую упал.

Крота с заступом я добавил в композицию в последний момент: он помогает «замкнуть» траекторию взгляда зрителя, рассматривающего эту картинку.

ИЛЛЮСТРАЦИЯ СЕМНАДЦАТАЯ

Эта иллюстрация относится к неканоническому фрагменту сказки, условно именуемому «Шершень в парике». Этот эпизод был не только написан Кэрроллом, но даже набран в типографии и свёрстан. Однако Джон Тенньел, закапризничав, наотрез отказался его иллюстрировать и без особых объяснений посоветовал Кэрроллу выбросить его из сказки. Автору ничего не оставалось делать, как поступить в соответствии с требованием художника.

Интриги сюда добавило то, что долгое время этот фрагмент считался утерянным, пока сто лет спустя (в 1965 году) не были обнаружены типографские гранки с его текстом. Некоторые ставят подлинность этой находки под сомнение, но комиссия из авторитетных специалистов всё-таки пришла к выводу, что текст принадлежит самому Кэрроллу. Мне он тоже кажется подлинным, потому что написан абсолютно в кэрролловском стиле.

Тем не менее этот эпизод в современных изданиях печатается в лучшем случае как приложение или не печатается вообще. Но нам показалось более правильным, во-первых, напечатать его, а во-вторых, включить непосредственно в текст произведения, поставив на то место, где он первоначально находился.

Итак, вот к каким строкам относится рисунок:

Всего за несколько шагов она [Алиса] достигла ручья и уже собралась его перепрыгнуть, как вдруг откуда‐то сзади — скорее всего, из леса — до неё донёсся чей‐то тяжкий вздох.
«Кому‐то очень плохо», — подумала она и с тревогой оглянулась. На земле, прислонившись к дереву, сидел какой‐то глубокий старик — вот только лицом он напоминал скорее шершня, чем человека. Он съёжился и дрожал, будто от лютого холода.
«Вряд ли ему будет от меня какой‐то прок, — решила Алиса. Повернувшись обратно, она приблизилась к ручью, но на самом краешке берега передумала. — Нет, пойду хотя бы спрошу его, в чём дело. А то перепрыгну, и всё изменится, а я уже не смогу ему помочь».
И она пошла назад, хотя и с неохотой, потому что ей не терпелось поскорее стать Королевой.

Я решил изобразить Алису именно в тот момент, когда она прислушивается к доносящимся до неё всхлипываниям и должна принять нелёгкое решение — или побежать вперёд навстречу вожделенному призу, или задержаться, чтобы кому-то помочь. Согласитесь, дилемма, которая и в реальной жизни нередко встречается.

Даже Солнце (оно уже стало нашим постоянным персонажем) закатывает глаза, раздосадованное очередной задержкой на пути Алисы.

Теперь перейдём к Шершню. В оригинале, вообще-то, это Wasp, то есть «оса». Но назвать персонаж «осой» было нельзя, потому что он мужского пола. Нина Демурова дала ему имя Шмель. Но и такой вариант не подходит, причём именно с точки зрения визуального образа: шмели внешне резко отличаются от ос — у них короткое толстое мохнатое тельце, а у ос оно намного длиннее, причём его сегменты разделены тонкой талией, отсутствующей у шмелей. У нас-то книга с параллельным текстом, и «Шмель» резко бы противоречил английскому оригиналу.

К счастью, в семействе ос есть род, именуемый существительным мужского рода, — шершни. От других ос они отличаются лишь размерами, что для сказки не имеет значения. Вот почему в моём переводе персонаж получил имя Шершень.

В образе этого Шершня пришлось, конечно, использовать человеческие черты, ведь сам Кэрролл пишет, что это был прежде всего старичок. Я постарался придать ему несчастный вид. В сказке сказано, что он дрожал, потому что на пригорке дул ветерок, значит, на рисунке надо было ему наставить воротник и застегнуть пелеринку на все пуговицы.

Кэрролл осложнил художнику задачу ещё и тем, что у него Шершень носит жёлтый парик, а кроме того, жёлтую повязку, как от зубной боли. Ну, вроде бы мне удалось всё это на него надеть, не особенно «помяв» характерные для ос усики.

Помогло мне и то, что у таких насекомых, как осы, шесть конечностей. Руки наш старичок положил на коленки, а дополнительной лапкой придерживает газету, лежащую на траве. (По сюжету, Алиса будет читать ему из этой газеты «новости».) Придерживать её необходимо потому, что ветерок, гуляющий на пригорке, может её куда-нибудь сдуть.

Колорит этого рисунка, конечно, тёплый, вечерний. Ведь день уже клонится к закату, а приключения Алисы в Зазеркалье близятся к концу.

ИЛЛЮСТРАЦИЯ ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Вот Алиса наконец преодолела путь до последней клетки и обрела золотую корону. Правда, в шахматные королевы её приняли не сразу: в первой половине девятой главы Белая и Чёрная Королевы устраивают ей долгий экзамен. Иллюстрировать этот экзамен мне не очень хотелось: Белую Королеву я уже рисовал довольно много (она встречается на трёх рисунках), да и динамики в этой части главы мало.

Но дальше Алиса оказывается перед входом во дворец.

«Теперь Алиса стояла перед арочным входом, над которым большими буквами было написано «КОРОЛЕВА АЛИСА». С каждой стороны от двери висело по звонку с ручкой; один, судя по надписям, предназначался «Для посетителей», а другой — «Для прислуги». Надписи весьма её озадачили.
— Я не посетитель, но я и не прислуга. Не хватает ещё одного звонка — для королевы…
Как раз в этот момент дверь приоткрылась; на секунду из неё высунулось существо с длинным клювом, которое прокричало:
— До послеследующей недели приёма нет!
Тут же дверь с шумом захлопнулась. Алиса долго и тщетно стучала и звонила в эту дверь, пока, наконец, сидевший под деревом древний Старик-Лягушка не поднялся и не поплёлся, прихрамывая, в её сторону. На нём был ярко-жёлтый сюртук и огромного размера сапоги.

Одним из главных действующих лиц моей композиции я сделал «существо с длинным клювом», высунувшееся из двери. Это могла быть какая-нибудь экономка или горничная — такой вид я и решил ей придать, надев ей на голову белый чепец и повязав на неё фартук. Клюв я ей сделал пеликаний. А поскольку выкрикнула она нечто грубое, то добавил длинный треплющийся язык. От грубого окрика Алиса отшатывается назад.

А теперь о портале. Его конструкцию подсказал мне подъезд (или, как говорят питерцы, парадная) одного из старых домов в Петербурге. В реальности эта парадная, как и дом, страшно обшарпана и запачкана — я думаю, если бы я выложил здесь её фотографию, вы бы её с трудом узнали. И многое, конечно, пришлось изменить (например, рейки на питерской двери образовывали рисунок в стиле модерн — увы, они никак не вписывались в иллюстрацию, и пришлось от них отказаться).

Ну, а стены, пол и потолок того помещения, в котором оказалась Алиса, как-то сами собой сложились из шахматных досок. И, поскольку дело идёт к фантасмагорическому финалу (когда взлетят и запорхают, превратившись в птиц, бутылки, а Белая Королева нырнёт в супницу), пора было добавить в картинку сюрреализма: вот почему фигуры и пешки «стоят» и на стенах, и на потолке, а ковровая дорожка выложена зигзагами, на манер ходов шахматного коня.

Несколько изменённый вариант этой иллюстрации я вынес и на обложку всей книги.

Чтобы не отсылать вас к началу статьи, демонстрирую обложку книги ещё раз. Она, естественно, выдержана в едином оформительском ключе с «Алисой в Стране Чудес»: использованы те же шрифты, те же композиционные принципы. На корешке и первой странице обложки некоторые буквы и линии вытиснены серебряной краской (но на приводимой здесь картинке серебро, конечно, не воспроизводится, здесь оно выглядит светло-серым).

На первую страницу обложки я вынес вариант восемнадцатой цветной иллюстрации. Как вы видите, самой Алисы здесь нет (её изображения не было и на обложке предыдущей книги), а на её место я поставил старика-лягушку. Поскольку теперь он смотрит в другую сторону, пришлось поменять освещение всей мизансцены: тень у него здесь падает влево (это, кстати, помогает направить взгляд зрителя на портал), по-другому освещены колонны и экономка с клювом.

Портал как изобразительный элемент оказался удобен тем, что на нём можно было разместить имя и фамилию автора книги — ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ (на обложке «Страны Чудес» они были написаны на «бесконечной» лестнице).

Кстати, могу рассказать ещё кое-что про старика-лягушку. То, что он в жёлтом, не случайно: в английском оригинале про него написано: “…he was dressed in bright yellow, and had enormous boots on,” то есть буквально: «он был одет в ярко-жёлтое и на нём были огромного размера сапоги». Другими словами, указано, какого цвета была его одежда и во что он был обут, но ни слова о том, во что именно он был одет.

Я думаю, это яркий случай, когда нужна конкретизация — причём как в переводе, так и в иллюстрации. В последнем случае без неё вообще нельзя обойтись — хочешь не хочешь, а придумай ту одежду, которая была на лягушке.

Если взять рисунки Тенньела, то он изобразил старика-лягушку в какой-то рабочей курточке, очевидно представив его себе каким-нибудь слугой или работником. Ну, а у меня в голове сформировалась идея, что эта лягушка — швейцар или привратник на пенсии: недаром ведь он дальше так фамилярно обращается с дверью, ведущей во дворец, со всей силы пиная её ногой. В этом случае сюртук ему больше к лицу, чем какая-то курточка. Вот я и облачил его в ярко-жёлтый сюртук. Отдаю себе отчёт, что он, возможно, не того покроя, который носили во время написания сказки, а скорее сшит по моде первой трети XIX века. Но ведь перед нами старик — он наверняка старомоден, да и гардероб свой явно не обновлял несколько десятков лет. Тогда одежду носили долго.

На четвёртую страницу обложки я вынес героя — победителя Верлиоки, да и голову самого Верлиоки. Отрублена ли она уже или ещё сидит у чудовища на плечах, здесь нет необходимости уточнять. Торчит себе откуда-то из-за кадра. Главное — «из смотрил его — жар, из дышил его — дым».

Должен сказать, издательство и типография постарались и напечатали книжку замечательно: печать очень чёткая, краски яркие, обрез ровный. Хотите верьте, хотите нет, но в книге иллюстрации смотрятся на порядок лучше, чем на экране монитора. (Да и здесь, как вы, наверное, догадались, они выложены далеко не в лучшем качестве — хотя бы потому, что иначе заняли бы слишком много места.)

Да, вот ещё что: обложка имеет клапаны, на которых я изобразил рисунок из рыбок в стиле Эшера. Очень долго над ним мучился: я поставил себе целью «замостить» плоскость фигурками рыбок так, чтобы между ними не оставалось зазора. Кажется, получилось. Но воспроизводить здесь этот узор не буду: надо же оставить хоть какую-то интригу.

Аннотация, отдельные страницы и ссылки на то, где эту книгу можно приобрести