КОММЕНТАРИЙ:

Полужирным шрифтом в русском тексте выделена грубая переводческая ошибка. Грубая потому, что приводит к серьёзному искажению смысла оригинала. Самое печальное в том, что избегать этой ошибки должны, казалось бы, быть обучены все, кто проходил сколько-нибудь серьёзную подготовку по переводу. Ведь всем переводчикам рекомендовано изучить классический труд Якова Иосифовича Рецкера «Теория перевода и переводческая практика», в которой целый параграф (а именно, §20) посвящён переводу компаративных (т.е. сравнительных) конструкций.

Там приводятся абсолютно аналогичные примеры ошибочного перевода, включая такой:

I will swear to the prince thou art as honest and true fellow as any is in Bohemia. (Shakespeare)
Я поклянусь принцу, что ты такой же верный и честный малый, как всякий человек в Богемии (Пер. изд. «Искусство», 1960)

Вопреки русскому переводу, замечает Яков Иосифович, «едва ли говорящий готов поклясться, что все жители Богемии честные люди. Он утверждает, что Автолик — один из честнейших и преданнейших людей». Другими словами, оборот as [adjective] as any обозначает вовсе не уподобление «всем остальным», а (в большинстве случаев) наоборот, превосходство над ними, наивысшую степень интенсивности признака или действия. Значение местоимения any (‘любой’) здесь то же, что и у русского слова любой в идиоме «утру нос любому». В подобных случаях мы по-русски иногда также говорим: «надо ещё поискать таких, кто трудился столько, сколько я».

Даже если переводчики из ИноСМИ и не читали Рецкера, то почему же не подумали о том, что перевод получился логически несуразным! Что значит «так же долго, как и все остальные»? Кто эти «все остальные» — всё человечество? Команда президента? Но ясно же, что даже в рамках администрации Байдена «все остальные» не могли заниматься Афганистаном, у неё есть и другие задачи. Конечно же, Байден говорит о том, что уделил проблеме так много времени, как мало кто другой или как вряд ли кто-то ещё, и подтверждает это длинным перечнем того, что он делал. Вот истинный смысл его слов.

Каким тезисом резюмировать эту реплику? Только одним: читайте Рецкера, учитесь у великих!

Дополнение от 22.08.2021. Вот ещё один свежий и очень показательный пример сравнительной конструкции в значении превосходства (спасибо Павлу Палажченко, который дал мне ссылку на него):

Might Richardson even have challenged gold medalist Elaine Thompson-Herah, who came as close to Florence Griffith Joyner’s world record as anyone has in 33 years?

(Yahoo! Sports / Aug. 22, 2021)

Правильный перевод: А может, Ричардсон способна бросить вызов золотой медалистке Элейн Томпсон-Хира, которая была как никто за последние 33 года близка к мировому рекорду Флоренс Гриффит Джойнер?

Тут даже сомневающиеся должны видеть, что перевод вроде такого: «...которая, как все остальные, была близка к мировому рекорду» — был бы просто абсурдом.

КОММЕНТАРИЙ:

Очень полюбилось Евгении Марковне Альбац слово офис. В своей радиопередаче 30 сентября 2019 года она употребила его 17 раз. Я сначала думал: ну, языковая небрежность: видимо, человеку лень подбирать те русские слова, которые соответствуют английскому слову office в его разных значениях. Но, слушая передачу, постепенно с удивлением пришёл к выводу: кажется, наш маститый журналист и университетский лектор на самом деле не подозревает, что у слова office есть разные значения, или — как минимум — отчаянно путает их. Вдумайтесь в эту фразу:

«Закон не разрешает президенту США использовать офис, Овальный кабинет Белого дома, офис президента США в личных целях».

Из неё с абсолютной ясностью вытекает, что Евгения Марковна трактует слово office здесь именно как «кабинет», то есть служебное помещение, а юридический термин abuse of office — именно как некое нецелевое использование служебного кабинета. Позвонил из Белого дома и поговорил о личном — вот тебе и abuse of office!

Мне даже как-то неловко пояснять лектору Мичиганского университета, что office в данном случае — не кабинет, не помещение, а должность, пост должностного лица. Abuse of office — это на русском юридическом языке именуется «злоупотребление должностными полномочиями», а в менее строгом дискурсе — «злоупотребление служебным положением».

Я уже даже не пишу о том, что office в значении «должность» вообще по-русски не называется «офисом», это грубый варваризм.

Но и ещё в одном значении — «учреждение» — слово офис далеко не всегда уместно. Ну, что это за «офис президента», когда речь идёт о России! В РФ существует администрация Президента, а никакого «офиса» нет!

В области перевода терминов Евгения Марковна сделала открытие: оказывается, whistleblower надо переводить как «заявитель»! Ей пишет один из слушателей:

«Whistleblower» — осведомитель. Не надо смягчать перевод, Евгения Марковна».

Альбац отвечает:

«Как я люблю, когда вы меня учите, Александр. Точный перевод – заявитель».

Ничего себе точный! С чего это вы взяли? Заявитель — это тот, кто пишет заявление (просьбу) или, чаще, подаёт заявку на что-либо (заявитель иска, заявитель изобретения). А whistleblower — это человек, сигнализирующий о правонарушениях, то есть оптимальное соответствие этому слову в большинстве случаев — разоблачитель.

В целом речь Евгении Альбац производит очень неприятное впечатление бездумно вкрапляемыми в текст англицизмами, корявыми англоподобными конструкциями. Ну, например:

«Вот это история, которая с моей точки зрения будет иметь очень серьезный эффект и на российскую экономику».

Вдумайтесь в формулу: «иметь эффект на экономику»! На мой взгляд, это чистый стиль Брайтон-бич. По-русски можно лишь произвести эффект (в значении «впечатление»), да, бывает, какое-то средство не даёт эффекта (без дополнения — то есть бесполезно). А тут, по-моему, хотели сказать, что упоминаемое явление окажет серьёзное воздействие на экономику или будет иметь серьёзные последствия для экономики. Ну, должна же журналистам и тем более тем, кто считает себя учёным, быть свойственна хоть минимальная культура речи!

«Как я люблю, когда вы меня учите языку — и английскому, и русскому!» — иронизировала Альбац в передаче в ответ на СМС-сообщения слушателей. Я очень хорошо понимаю этих слушателей. Да как же удержаться от замечаний, когда ваша речь, Евгения Марковна, — невозможный англо-русский суржик. Я бы даже охарактеризовал её названием вашей передачи — «полный Альбац».

КОММЕНТАРИЙ:

Этот «Брысов-холл» обнаружился в московской гостинице «Метрополь». Признайтесь, вы сразу догадались, какой деятель русской культуры имеется в виду или немного подумали?

КОММЕНТАРИЙ:

Очередной перл бюрократического языка международных организаций, а также образец царящей в этих организациях тенденции к формальному переводу. В одном из докладов системы ООН освещается актуальная тема — «сотрудничество в целях развития в поддержку целей... развития»!

Переводили, конечно, с английского заголовка. Тот тоже содержит тавтологию: "Towards 2030: Effective development cooperation in support of the Sustainable Development Goals", однако только одну — слово development (развитие). Переводчики на русский умудрились добавить ещё один повтор, превратив название документа почти в нелепицу.

Впрочем, проблема коренится, конечно, не столько в переводе, сколько в уровне мышления создателей оригинального документа: если вникнуть в смысл заглавия, то получается, что существуют будто бы два развития: одно само по себе, а другое в поддержку второго. Боюсь, что это уже на грани кафкианского абсурда. Слова бюрократов окончательно оторвались от какого-либо реального содержания.

КОММЕНТАРИЙ:

Бедный пресс-секретарь Ким У Кьон, если бы он знал, как над ним поиздевались российские журналисты!

КОММЕНТАРИЙ:

Комментарий Аналитической редакции ресурса EADaily:
 

«Тройственный союз» в свете известных исторических аналогий звучит весьма громко и впечатляюще… если бы в оригинальном тексте Бжезинского, опубликованном на английском языке ресурсом Huffington Post, речь шла бы о «тройственном союзе», а не о некой «трехсторонней связи» — trilateral connection. В этой связи непонятно: кого хотел больше всего обмануть этим «тройственным союзом» редактор «России в глобальной политике»: себя или читателей ресурса — известного сообщества, группирующегося вокруг РСМД? Достаточно сравнить два текста. Вот оригинал: «The ideal geopolitical response is a trilateral connection between the United States, China and then Russia». А вот перевод этого предложения в публикации «России в глобальной политике»: «Идеальным геополитическим ответом стал бы тройственный союз или ассоциация между США, Китаем и Россией». В оригинале у Бжезинского нет ни слова «союз», ни, тем более — «ассоциация». Весьма характерен и оборот Бжезинского: «затем Россия» — «then Russia». Перевод оригинального текста Бжезинского явно фальсифицирован. С какой целью?

Из текста статьи становится ясным, что под «trilateral connection» Бжезинский понимает не систему «формальных отношений» с зафиксированными обязательствами сторон — «союз», а некие неформализованные отношения — избирательное по отдельным вопросам и иногда тайное сотрудничество, которое обязательно обусловлено присутствием заокеанских США на материке Евразия.

Еще одна особенность — в переводе статьи Бжезинского явно смазан смысл предлагаемого им для России условия участия в «трехстороннем сотрудничестве» — «необходимость лучших отношений и с Китаем, и с Соединенными Штатами». Т. е. России предлагается равноудалиться и от Китая, и от США, составить как бы равносторонний треугольник отношений. И это при том обстоятельстве, что в своем недавнем интервью от 23 декабря 2016 года на все том же Huffington Post Бжезинский утверждал, что «Россия на самом деле — это не игрок мирового класса», и «Россия — это не соперник Америки с точки зрения того, что она может предложить в отношениях с Китаем».
 

КОММЕНТАРИЙ:

Давно собирался написать заметку о том, как часто «разбиваются сердца» или кто-то уходит откуда-нибудь «с разбитым сердцем» в англо-русских переводах.

Всё это, конечно, результат дословного перевода английских идиом to break somebody's heart, with a broken heart, to give somebody a broken heart и т.п. Дело в том, что русское соответствие намного сильнее и, я бы сказал, мелодраматичнее своего английского аналога. По-русски «сердца разбивают» главным образом в поэзии или, может быть, в старых пьесах, причём чаще всего это относится к безответной любви. Вспоминается старая эстрадная песенка, исполнявшаяся, кажется, Рашидом Бейбутовым в советские времена с нарочитым восточным колоритом (горловыми переливами в голосе): «Ах, эта девушка / Меня с ума свела, / Разбила сердце мне, / Покой взяла!».

А по-английски break one's heart — разменная монета, причём это выражение в большинстве случаев вовсе не про несчастную любовь. Оно означает просто-напросто «удручать, огорчать». Можно переводить также оборотами «Мне грустно; мне обидно; мне (очень) жаль». Так что не будем превращать Майкла Фелпса в мелодраматического актёра, фальшиво изрекающего патетические реплики. Корректный перевод выражения "It breaks my heart" в данной цитате — «Это меня очень огорчает / удручает» или «Это очень печально».

 

КОММЕНТАРИЙ:

Прочитав эту информацию, многократно повторенную в онлайновых СМИ, я даже усомнился: может, специалисты внесли какие-то уточнения в традиционную русскую передачу названия официальной резиденции президента Французской Республики — Palais de l'Élysée? Образованные люди в России вот уже скоро триста лет как привыкли называть этот дворец Елисейским (а вовсе не "Елисеевским"). Особняк этот называется так потому, что стоит на улице Champs-Élysées — Елисейские поля, а само это название происходит из греческой мифологии: "елисейскими полями", или элизиумом Гомер назвал в "Одиссее" обиталище праведников в загробном царстве, некий аналог рая.

Елисейские поля — всемирно известная улица, но дополнительную славу ей принесла песня Джо Дассена «О, Шан-Зелизе», а в России ещё и иронические булгаковские строки из «Театрального романа» («...и попал даме, совершенно неизвестной даме, прямо на шляпку... — На Шан-Зелизе?! — Подумаешь! Там это просто!»).

А Елисеевскими назывались (и называются до сих пор) два роскошных магазина — один на Тверской улице в Москве, другой на Невском проспекте в Петербурге, которые в своё время принадлежали купцам Елисеевым.

КОММЕНТАРИЙ:

Некоторые наивные люди полагают, что переводчики международных организаций – чуть ли не полубоги, наделённые недосягаемыми способностями. Увы, действительность далека от этих грёз. И приводимые мною фотографии – лишнее свидетельство того, что и на «высоком» международном уровне часто встречается крайне небрежный перевод и полная несогласованность действий.

На фото представлены русские варианты заглавия одного и того же доклада, именуемого по-английски "Employment and decent work for peace and resilience". Международные бюрократы, как всегда, занимаются придумыванием новых терминов, чтобы оправдать своё cуществование. В данном случае это псевдотермин resilience, которого ещё недавно в лексиконе гуманитарных специализированных учреждений ООН не было.

Русские переводчики явно оказались перед сложной задачей. Буквально это слово означает «упругость, способность восстанавливать прежнюю форму». В данном социально-экономическом контексте имеется в виду просто-напросто экономический подъём, восстановление экономики после военных разрушений. Но вы же понимаете, что «подъём», «рост», «восстановление» — всё это было бы слишком тривиально для ооновских чиновников. И вот вам, пожалуйста: resilience.

Как же подошли к проблеме подбора соответствия переводчики на русский? Во-первых, ясно, что две части доклада достались для перевода разным переводчикам (или группам переводчиков). Эти переводчики даже не удосужились согласовать между собой единый термин. Поэтому в одной части доклада resilience передаётся как «жизнестойкость», в другой — «потенциал противодействия». Оба варианта звучат непонятно, не по-русски, но главная беда именно в том, что они не согласованы. Мало того, что они непохожи, они и по смыслу очень далеки друг от друга.

Ещё в одном документе, обсуждаемом в том же русле, обнаружилось уточнение: disaster resilience. Это уже что-то вроде «устойчивости к стихийным бедствиям». Беда с «устойчивостью» в том, что за этим термином уже прочно (и, кстати, ошибочно) закрепилось место «эквивалента» термина sustainability (который на самом деле означает «управление экономикой без истощения природных ресурсов», «неистощающее развитие»).

Вот так пишут и переводят в международных организациях.

КОММЕНТАРИЙ:

Мой друг Марк Берстин, почётный президент Общества кэрролловедов Северной Америки, прислал мне на днях письмо:

"I'm sure you're aware of the Moscow exhibition. We posted something about it on our blog, obviously from this report... Do you have any idea what "a skeleton of Barmoglot" could refer to?" («Уверен, ты слышал про эту московскую выставку. Мы разместили информацию о ней в нашем блоге, взятую вот из этого сообщения. Ты случайно не знаешь, что такое "skeleton of Barmoglot"?»)

Я, разумеется, догадался, что такое "Бармоглот" — точнее, Бармаглот: так Н. Демурова и Д. Орловская передали имя кэрролловского персонажа — Jabberwocky. (Впрочем, до сих пор не понимаю, почему на выставке оказался именно его «скелет».) А вот почему об этом не догадался или не задумался автор текста из Moscow Times, для меня загадка. В целом должен сказать, что и текст сообщения в целом просто поразил меня своей корявостью и даже не только стилистическими и лексическими, но и грамматическими и орфографическими ошибками (чего стоит, например, формулировочка "the Tsarist Moscow governor, Colonel A.D. Chertkova", в которой московский губернский предводитель дворянства полковник Александр Дмитриевич Чертков превратился в «царистского губернатора Москвы полковника Черткову»). Некоторые места в тексте просто непонятны, например:

the first multi-illusion "100 Stories" (???) illustrations for "Alice in Wonderland"

The Moscow exhibition is made on the principle of "opening episodes" (???), each visitor will be able to look at the story told by Carroll more volume (???).

Сдержанный Марк не удержался от того, чтобы написать мне:

"It sounds like the Moscow Times report was run through Google Translate without any human intervention" («Впечатление таково, что сообщение "Москоу таймс" было сгенерировано через Google Translate без всякого вмешательства человека»).

Некоторые куски в заметке газеты действительно производят такое впечатление, но некоторые, по-моему, — плод усилий недоученного выпускника или даже студента вуза. Раньше газета Moscow Times не позволяла себе подобных опусов: там работали грамотные авторы и редакторы — носители английского языка; но сейчас, видимо, времена изменились. Пожинаем плоды вступления в эпоху бакалавров?