Четверг, 28.03.2024, 23:34
Приветствую Вас Гость | RSS

Сайт Д.И. Ермоловича



Если вы регистрировались
Login:
Пароль:
ПОИСК ПО САЙТУ
РАЗДЕЛЫ САЙТА
Если вы регистрировались
Login:
Пароль:
Главная > Мои друзья в профессии > Михаил Беликов

Михаил Беликов


(1951—2016)
 


Наступила печальная эпоха, когда из жизни уходят однокашники, друзья молодости. С Михаилом Беликовым мы учились в одной студенческой группе. Из десяти «английских» групп переводческого факультета инъяза наша группа, носившая номер 3, была одной из сильнейших на курсе. Но даже на этом фоне неординарных и способных ребят Мишу Беликова я бы выделил особо.

Он учился на пятерки по всем предметам, но внешне никак не отвечал тому стереотипу, который часто ассоциируют с круглыми отличниками: это был вовсе не какой-нибудь, выражаясь современным сленгом, «ботаник», а статный, красивый, мужественный парень с густой темно-русой шевелюрой и серо-голубыми глазами, обрамленными длинными белесыми ресницами. Не сомневаюсь, что у студенток педагогических факультетов при встрече с Михаилом замирали сердца (на переводческом факультете девочек практически не было: их в наше время туда не принимали, за крайне редкими исключениями). Он практически не имел внешних недостатков — разве только чуть-чуть, еле заметно косолапил, но и эта особенность лишь добавляла ему обаяния. Выигрышная внешность сочеталась в нём с умом и основательными знаниями, которые давались ему без видимых усилий.

Несмотря на то что природа, как говорится, щедро одарила Мишу во всех отношениях, в нём не было ни тени заносчивости или самоуверенности. Конечно, он знал себе цену, но был очень спокоен, дружелюбен, взвешен. Может быть, чуть излишне сдержан: например, я как-то не помню его смеющимся — даже слушая анекдоты в компании, он обычно только улыбался или ухмылялся. Однако его несловоохотливость и даже некоторая внешняя загадочность лишь повышали его авторитет среди однокурсников. Все знали, что Миша слов на ветер не роняет.

На факультете Беликова, конечно, избирали на какие-то комсомольские должности, но эти функции казались сугубо формальным атрибутом, присвоенным ему потому, что такого видного парня просто нельзя было как-то не выделить. И для него самого, по-моему, комсомольская «работа» была не более чем вынужденным неудобством. Во всяком случае такие понятия, как пресловутый комсомольский «огонёк» или «идейность» нисколько к нему не относились.

Шестерых мальчишек из нашей группы, включая и автора этих строк, связывали довольно тесные приятельские отношения. Конечно, каждый в этой шестерке дружил с кем-то больше, с кем-то меньше, но в целом мы регулярно проводили время вместе: совершали прогулки, походы в кафе, устраивали вечеринки. Бывали такие вечеринки и дома у Миши: он воспитывался в семье дипломата, и они с младшим братом Никитой нередко оставались одни во время родительских командировок. Квартира у Мишиной семьи была многокомнатная, просторная, с высокими потолками и размещалась в одном из старых, девятнадцатого века домов на Бульварном кольце. Короче говоря, семья принадлежала к привилегированной прослойке тогдашнего советского общества. Но, к чести Миши, он всегда держался предельно просто, в нём невозможно было заподозрить балованного сынка или представителя «золотой молодежи». Да и, несмотря на внешнее благополучие, жизнь далеко не во всём баловала его: Мишу с братом воспитывал отчим — впрочем, я хорошо помню, с какой искренней теплотой и трогательной благодарностью Миша говорил об отчиме в день своей свадьбы (к слову, первой Мишиной женой была сестра одного из ребят нашей шестерки); а у Никиты не всё было благополучно со здоровьем — и чувствовалось, что старший брат относится к младшему с ненарочитой, но неизменной нежностью и заботой.

Нашими учителями была плеяда корифеев, основоположников отечественной школы перевода. На выпускном курсе (в 1973/74 году) у нас с Мишей был один и тот же руководитель дипломных работ — Яков Иосифович Рецкер, один из патриархов лингвистического переводоведения. А рецензентом его диплома был другой ас — Александр Давыдович Швейцер. Работа у Миши была добротная, и защищался он хорошо, но на защите Александр Давыдович высказал несогласие с некоторыми из положений теоретического комментария. Конечно, Миша писал эти положения в русле идей своего руководителя, но двое ученых придерживались в чём-то различных взглядов (как раз в это время оба они почти одновременно издали свои фундаментальные монографии, и поныне входящие в список обязательной для изучения литературы в любом серьезном курсе переводоведения). Так что Швейцер, критикуя дипломную работу Беликова, на самом деле спорил с Рецкером. Я уже не помню, что именно говорил Миша в ответ на его замечания, но помню дословно, что Александр Давыдович предложил оценить дипломную работу Беликова «как хорошую, а может быть, даже и как отличную». Эти слова, в которых отличная оценка допускалась как бы нехотя, означали, что Мише, круглому отличнику, теоретически могла грозить «четверка» по специальности. Это было, конечно, непривычно и неприятно. Миша сидел напряженный, щёки его пылали.

Тогда с ответом на критику Швейцера выступил Яков Иосифович. Два ученых вступили в долгий и захватывающе интересный спор. На наших глазах вокруг Мишиной дипломной работы разгорелась настоящая «битва» титанов, и это была незабываемая полемика — острая по содержанию, но корректная и уважительная по форме. (Все ребята нашей группы были под неизгладимым впечатлением от диспута и долго его потом обсуждали.) Конечно, в итоге студента не стали делать жертвой академических разногласий: экзаменационная комиссия во главе с Леонидом Степановичем Бархударовым (тоже, кстати, готовившим к печати свой теоретический труд — он вышел на следующий год) поставила ему отличную оценку. Миша получил заслуженный «красный» диплом.

После окончания вуза пути нашей студенческой «шестерки» разошлись. Беликов, отучившись на курсах переводчиков ООН, уехал в Нью-Йорк и в дальнейшем там и остался. Полагаю, что в Секретариате ООН, как и в прежние годы в комсомоле, весь набор выделявших его качеств просто не мог не быть замечен и отмечен: совершенно закономерно, что в начале 90-х годов именно он стал руководителем секции русского устного перевода. Увы, после отъезда Миши в Америку нам не довелось толком пообщаться: мы передавали друг другу приветы через знакомых, оставляли сообщения на автоответчиках, но встретиться всё никак не могли.

В 2008 году Международная ассоциация устных переводчиков (AIIC) выпустила видеодиск с документальным фильмом о прошлом и настоящем синхронного перевода. Небольшой тираж диска быстро разошелся среди заинтересованных лиц, но еще какое-то количество оставалось в офисе, и, узнав о фильме, я специально заехал туда, чтобы приобрести экземпляр и использовать его в качестве дополнительного учебного материала на занятиях со студентами. Заключительная часть фильма содержала интервью об особенностях синхронного перевода, взятое у руководителей различных языковых секций Секретариата ООН в Нью-Йорке. Какой же неожиданной радостью было для меня увидеть в фильме и Мишу Беликова! За три с половиной десятка лет он почти не изменился, оставшись всё тем же красавцем-интеллектуалом, дышащим спокойствием и достоинством, каким я его знал в юности.

Не мог я не отметить про себя и тот факт, что слова Миши выгодно отличались от интервью других переводчиков. Если последние не находили ничего лучшего, чем толковать про знание терминологии или про трудности перевода слишком быстрой речи, то в Мишином интервью планка была поднята намного выше. Он говорил о более серьезных задачах переводчика — например, о постоянной необходимости самосовершенствоваться, держаться в курсе происходящего в мире. Вот где сказалась инъязовская школа. К сожалению, высказывания Миши оказались в фильме сильно сокращены (в ряде мест заметен не вполне умелый монтаж). Запись того, что осталось от слов Беликова в фильме, я привожу в своем переводе ниже (разговор шел на английском языке).

Кадры фильма подтвердили, что и спустя многие годы Миша Беликов оставался таким же, каким он живет в моей памяти: ярким в своей сдержанности, обаятельным, умным, уверенным в себе профессионалом. Ну, а сейчас, после его ухода, время окончательно утратило власть над его молодостью.

© Д.И. Ермолович
май 2016 г.


Михаил Беликов (из документального фильма AIIC «Переводчики: взгляд в историю», 2008 г.):

Понимание оригинала, без сомнения, очень важно, но для передачи понятого смысла на родной язык необходимо еще умение с ходу, без раздумий выдавать нетрадиционные, оригинальные решения; это умение бывает приобретенным, а иногда человек с ним «рождается».

Владение родным языком — одна из важнейших вещей.

Необходимо еще желание быть в курсе событий, постоянно совершенствовать свое мастерство.

Всё чаще от нас [синхронных переводчиков] требуется выполнять три процесса одновременно: мы должны читать, слушать и говорить. И это явление стало в наши дни всё более распространенным в связи с более широким использованием ораторами заготовленных речей. Тексты этих речей передаются в кабину переводчиков иногда заранее, а иногда и после того, как оратор уже начал выступать. Такие тексты, конечно, помогают переводчику, потому что благодаря им он может прочесть на бумаге то, что он, возможно, не расслышал или упустил, но они же создают и дополнительные сложности, поскольку приходится делить свое внимание уже не на два, а на три вида деятельности.