Рецензии, отзывы и комментарии — стр. 2
<< На стр. 1
Отзыв об издании: Сергей Есенин. ПОЦЕЛУЙ ДА В ОМУТ / A KISS BEFORE DROWNING. На рус. и англ. языках. Перевод на англ. язык, комм., вступ. статья Д. Ермоловича. — М.: Аудитория, 2020
Татьяна Рыбина, переводчик:
Давно хотела написать о переводах стихов Сергея Есенина Дмитрием Ермоловичем. Я всегда с большим опасением отношусь к переводу русских стихов на иностранный язык. Чего боюсь? Фальши, легковесности, чужеродности, наверное. Со страхом начинаю читать, сравнивать тексты. В этот раз переводы я стала читать отдельно, отказалась от сравнения с русским текстом, но мне очень хотелось, чтобы, хоть и на другом языке, чувства и настроения у меня в душе родились те же, что и при прочтении оригинала.
Сначала я прочитала только тексты перевода. Стихи все хорошо знакомы с детства. Слова, ритм стиха невольно звучат в голове. Боялась, что именно это и будет мешать восприятию перевода. Взяла книгу с собой на Оку, чтобы проверить впечатления. Я много раз бывала в Константиново, каждый год проезжаю Спас-Клепики, где Есенин учился, да и наши места очень похожи на есенинские: такой же высокий , изрезанный оврагами, окский берег, Ока, синь озёр, заливные луга, закаты… Да, я читала перевод, но все ассоциации были на месте.
Я читала очень внимательно. Честно? Даже придирчиво. Следила за каждым оборотом, задерживала дыхание, боясь неверной реакции и своей, и автора перевода. Но переводы меня очень тронули, взволновали. Музыка, настроение есенинского стиха, на мой взгляд, в переводе удалось сохранить. Да, я бы хотела, чтобы эти переводы прочитали мои иностранные друзья, которые хорошо знают Россию, её природу, культуру. (Вам это обязательно будет интересно, Вы сможете оценить и русский текст, и перевод, а перевод поможет понять страну, нашу культуру, такого любимого всеми русскими людьми поэта.)
Но это лишь часть того, что я бы хотела сказать о книге. Да, я сначала прочитала только перевод. Потом всё же взялась за сравнение текстов. Как может переводчик удержаться от сравнения оригинала и перевода? Не может, конечно. Сравнивала, особенно эпитеты. Задумывалась над структурой фразы… А к переводу, на каждой странице даны ещё и примечания – огромный, на мой взгляд, литературоведческий труд.
Потом, уже после того, как я закончила читать стихи, я взялась за постраничные ссылки, - и не могла оторваться. Многое вспомнила, многое узнала. Прочитала всю книгу с большим волнением.
И я прекрасно понимаю, какая нужна смелость для такой работы. Вот только представить себе зануду-читателя, вроде меня, а переводчики-читатели чаще всего такие… Но мне ещё, возможно, не хватает знаний и эрудиции, у меня больше впечатления зависят от эмоций, ассоциаций, в меньшей степени от знаний… Ну и пусть.
Поэзия всё же обращена к чувствам — и Дм. Ермоловичу в переводе удалось передать те чувства, которые возникали у меня при чтении оригинала. А это, на мой взгляд, самое главное для перевода.
Дорогие друзья, коллеги, студенты! Читайте! Большое получите удовольствие. И многое узнаете.
Отзыв о книге В. К. Мюллера «Пушкин и Шекспир. Драма и театр эпохи Шекспира» под научной редакцией и с предисловием Д.И. Ермоловича (М.: Аудитория, 2015)
Павел Палажченко:
Вышла в свет книга Владимира Карловича Мюллера, в которую вошли две его замечательные работы – «Пушкин и Шекспир» и «Драма и театр эпохи Шекспира». Первая из них публикуется впервые, вторая – первое издание после 1925 года.
Издание этих книг - заслуга моего друга и товарища по учебе в инъязе Дмитрия Ермоловича. На протяжении нескольких лет он занимался выяснением обстоятельств жизни и научной деятельности великого лексикографа и филолога, чье имя знакомо миллионам людей, и, что еще важнее, защитой его доброго имени от посягательств проходимцев, выпускающих под «брендом» «словарей Мюллера» совершенно бессовестную халтуру. Об этом см. здесь.
Очень хотелось бы, чтобы эту книгу прочитали как можно больше людей. Она читается на одном дыхании. Так может писать только человек высочайшей культуры и глубоких знаний, полностью владеющий проблематикой двух разных эпох и знающий досконально творчество двух разных, но во многом перекликающихся гениев. Мне особенно приятно, что в первой работе много сказано о моих любимых пушкинских вещах – «Борисе Годунове» и «Анджело».
Интересно и замечательно, что, будучи знатоком творчества Пушкина и признавая его неоспоримым гением, Мюллер полностью свободен от официозной слащавости по отношению к «нашему всё», характерной для людей, толком его не читавших. Он «разговаривает» с гением легко и даже «требовательно»: «… точного знания языка, с пониманием всех оттенков, с уменьем разобраться в трудной фразе Пушкин, мне думается, не добился до конца, как и свободного чтения без помощи словаря». Разбирая сделанные Пушкиным «для себя» переводы, пишет: «Стих 13 остался совсем не понят. <…> Стихи 16 и 17 поняты в смысле, как раз противоположном истинному, но это вызвано юридическим термином tenant at will, который Пушкину было естественно не знать: ‘арендатор, который может быть лишен права пользования землей по усмотрению (=at will) землевладельца».
Подобно К.Леонтьеву, свободно полемизирующему с Львом Толстым, или Розанову – с Достоевским, Мюллер возражает Пушкину: «Итальянский колорит, который Пушкин почувствовал в «Ромео и Джульетте» и который вместе с ним чувствовали и будут чувствовать бесчисленные читатели, есть в значительной степени гипноз нашего воображения, послушного гению великого поэта. Что вражда двух семей воспроизводит здесь специфически итальянские исторические условия и что стиль в нескольких местах трагедии отражает стиль петраркистов и их concetti , это вполне верно. Что касается молодых людей, Ромео, Меркуцио и других с их состязанием в остроумии, то это обычные у Шекспира молодые люди эпохи Ренессанса, да и те частично переделаны на английский лад, как Монтекки в английское Montague <…> а ссылка Пушкина на климат особенно неубедительна; если в зале, где танцуют в жаркий летний день, топится камин (I, 5, 30), то, очевидно, Шекспир думал не об Италии, а о старых английских замках, где в обширных залах (halls) хмуро и сыровато даже в летние дни». Такое может позволить себе человек, которого можно сегодня без всяких преувеличений назвать филологом-энциклопедистом.
Конечно, Мюллер был прежде всего лексикографом. В работах Ермоловича его непреходящий вклад в эту область филологии раскрыт в полной мере. Но надо отметить и его во многом опередившие свое время соображения, относящиеся к переводу. Так, разбирая «учебные» переводы, сделанные Пушкиным в годы первоначального изучения английского языка и сравнивая их с другими, более удачными, он пишет: «Описание (и тем более стихотворное) для изучающего иностранный язык всегда труднее повествования или лирики; это хорошо известно всякому, кому приходилось учиться самому или учить других иностранному языку. <….> Смысл в описательном отрывке не подсказывается логикой событий, как в повествовании, или логикой чувства, как в лирике, здесь гораздо труднее гадать или угадывать. <…> Поэтому неудивительно, что в сравнении с этими описательными отрывками, понятыми и переведенными плохо, лирика удавалась Пушкину лучше».
Слушатели, участвовавшие в моих семинарах по письменному и устному переводу, наверняка почувствовали сходство этих идей и обсуждавшихся нами примеров, показывающих роль «логики текста» в переводе. Добавлю, что в описании преобладают присоединительные связи, в то время как в повествовании (полемике, публицистике) – причинно-следственные, противопоставительные, уступительные, которые легче «отслеживаются» и прогнозируются. Не буду дальше подробно развивать эту мысль – может быть, сделаю это в другой раз. А пока поздравлю Дмитрия (доктора филологических наук Д.И. Ермоловича) с выходом книги. Ее подготовка к печати по не доработанной до конца рукописи и несовершенному изданию 1925 года потребовала огромного труда. Спасибо, Дима!