Юрий Анатольевич ДЕНИСЕНКО
(1929—2003)
Юрий Анатольевич Денисенко (1929–2003), выпускник инъяза 1951 года, преподавал в нашей группе перевод с русского языка на английский. У него был огромный практический опыт синхронного, устного последовательного и письменного перевода, он часто работал с крупными партийными и правительственными функционерами. Именно к нему после Л. С. Бархударова перешло руководство кафедрой перевода английского языка, а в 1983–1989 гг. он был ещё и проректором института по международным связям.
Ко мне Юрий Анатольевич относился с большой симпатией и несколько раз звал меня, ещё студента, работать в пару с ним переводчиком сопровождения с небольшими иностранными делегациями, которые приезжали по линии министерства высшего образования. Это была, разумеется, большая честь и повод для гордости — поработать напарником самого Денисенко, тем более что, будучи заведующим кафедрой, он легко мог официально освободить меня от занятий на период переводческого задания.
В память запал один случай (о нём я рассказывал в одном из интервью, так что прошу прощения за повтор). Денисенко и я сопровождали небольшую американскую делегацию. Ехали из Москвы в другой город (кажется, в Казань), а вместе с нами ехал заместитель министра. Вечером после посадки в поезд этот чиновник пригласил главу делегации в своё купе для беседы. Позвали и нас с Юрием Анатольевичем. Переводил, конечно, Юрий Анатольевич, а я слушал и учился.
В ходе этой беседы замминистра произнёс слово пипетка. Я внутренне съёжился, потому что не знал, как назвать пипетку по-английски и как бы я выкрутился, если бы переводить пришлось мне. Однако выяснилось, что и Юрию Анатольевичу это слово неизвестно. Я, по своей тогдашней глупости, на секунду испытал разочарование в своём педагоге: как же так, опытный переводчик да ещё и преподаватель перевода, а не знает довольно частотного слова! Тем не менее Денисенко показал свой класс не в знании слов, а в том, как изящно он вышел из положения. Без тени смущения Юрий Анатольевич спросил американца: "What do you call that thing to make drops with?” («Как называется та штука, с помощью которой делают капли?»). Американец ответил: "Do you mean a pipette?”
Bingo! Нужное слово было найдено, и Денисенко своим ровным, немного хрипловатым баском уверенно продолжил перевод. Мне же открылась важная истина: хороший переводчик определяется отнюдь не только количеством слов, которые он знает.
Когда я ещё учился в аспирантуре, Юрий Анатольевич пригласил меня к себе на кафедру — сначала преподавателем-почасовиком, а потом и на ставку. С преподавателями Денисенко держался демократично и просто, а наедине мог и пооткровенничать, и анекдот рассказать. У нас с ним установились доверительные отношения: Юрий Анатольевич делился со мной своими мыслями по поводу всего, что происходило в институте. И я, со своей стороны, знал, что всегда могу откровенно рассказать ему о том, что меня беспокоит, и что он внимательно выслушает и, если нужно, поможет.
Сам я тоже, конечно, старался, чем мог, помогать ему. Например, Юрий Анатольевич поручал мне отвечать на письма, которые иногда посылали в адрес института и кафедры всякие графоманы от лингвистики, предлагавшие использовать их опусы в учебном процессе. Задача состояла в том, чтобы дать им вежливый, но недвусмысленный и «научно обоснованный» отказ. Я сочинял тексты таких ответов, а он их официально подписывал.
После выхода Юрия Анатольевича на пенсию мы с ним иногда созванивались. Он признавался мне, что чувствует себя некомфортно без переводческой работы. Она нужна была ему не для денег, а потому, что приносила радость и удовольствие. «Понимаешь, — говорил он мне, — если я в день не переведу хотя бы одну-две страницы, я чувствую, что день прошёл зря». Когда у меня была возможность, я направлял к Денисенко потенциальных заказчиков.
Здесь я также хочу привести отрывок из воспоминаний о Юрии Анатольевиче его дочери, Татьяны Денисенко, опубликованных в газете МГЛУ «Nota Bene» № 5(67), 2020. Из этой же публикации взято и фото Ю.А. Денисенко.
Татьяна Юрьевна ДЕНИСЕНКО (ЗАВАРИНА) Вся жизнь моего отца, Юрия Анатольевича Денисенко, была связана с МГПИИЯ–МГЛУ: студент, преподаватель, заведующий кафедрой, проректор. Папа был человеком, который по-английски называется self-made man, то есть он всего добился сам. Рос без отца, его маме приходилось работать целыми днями, а мальчика Юру воспитывала улица. И надо сказать, неплохо воспитала. У папы была мечта – стать лётчиком, но в 1946 году при поступлении в лётное училище он не прошёл медкомиссию по причине дальтонизма. Кстати, он всю жизнь ездил на машине и ориентировался в цвете по переключениям сигнала светофора. При этом ни разу не попал в аварию, насколько мне известно. Потеряв надежду стать авиатором, он поставил себе целью учиться в МГПИИЯ, выучил язык и поступил с первого раза. Второй и четвёртый курсы он сдавал экстерном. Будучи студентом 5-го курса, преподавал на 3-м, что говорит о высоком уровне владения английским языком. Окончил институт в 1951-м и проработал в нём всю свою жизнь на кафедре перевода английского языка. Он возглавлял эту кафедру с 1972 по 1983 годы; с 1983-го по 1989-й был проректором по связям с общественностью [Вынужден отметить небольшую неточность: проректором по международным связям — Д.Е.] МГПИИЯ. Юрий Анатольевич владел английским в совершенстве. Был непревзойдённым синхронистом в первую очередь, но также и письменным переводчиком, в основном, с русского языка на английский. По окончании института он работал несколько лет переводчиком в Совете Безопасности ООН. Потом защитил кандидатскую диссертацию, но не стал заниматься наукой (теорией перевода) и не писал никаких книг и учебников. Он был Практиком: преподавателем перевода, устным и письменным переводчиком. Работал в СССР и за рубежом на высшем уровне. В правительстве, различных министерствах, на партийных форумах, по линии ЮНЕСКО, МАГАТЭ (международное агентство по атомной энергии), МОТ (Международная организация труда) и в других международных организациях. Папа работал переводчиком на всех съездах КПСС. Я помню, как в детстве мы сидели у телевизора во время прямых трансляций съезда и слушали папин голос, когда он синхронно переводил выступления гостей. В составе многочисленных правительственных и общественных делегаций, в качестве переводчика, он объездил почти весь мир. В сентябре 1973-го, в дни пребывания советской делегации в Чили, там произошёл государственный переворот и свержение президента Сальвадора Альенде. Папа рассказывал, как их на танках вывозили из города. В 1979 году, тоже в сентябре, во время пребывания советской делегации в Афганистане, был убит Мохаммад Тараки, и делегацию также спецотрядом вывозили из Кабула... Со временем (параллельно преподаванию) папа стал больше заниматься письменным переводом на английский язык. После выхода на пенсию, даже когда он уже плохо видел, всё равно продолжал переводить, печатая на старушке-машинке «Оптима», а мы с мамой редактировали тексты, исправляя опечатки. Юрий Анатольевич переживал, что в переведённых им и другими переводчиками книгах и брошюрах не всегда указывали фамилию переводчика. Он считал, что это несправедливо по отношению к человеку. Он заботился о своих коллегах по профессии и ратовал за благоприятные условия их работы. Ведь работа, особенно синхронистов, это тяжелейший труд. Была даже байка, что на многих собраниях так часто поднимался вопрос о статусе переводчика, что кто-то из коллег однажды заметил, что «не поднять этот вопрос то же самое, что выпить и не крякнуть». Огромная сила воли, трудоспособность, организаторские способности, преданность делу и работе делали его настоящим бойцом. Он никогда не сдавался, отстаивал свою точку зрения, не мог поступиться своими принципами. Иногда папа был бескомпромиссным, прямым и резким, но на самом деле он был справедливым и добрым человеком. Папа обладал удивительными способностями к языкам. В любой стране, куда бы он ни летал, он старался говорить с представителями местного населения на их родном языке. У нас дома до сих пор море разных учебников-самоучителей различных иностранных языков «teach yourself», по которым отец учил основы многих языков: итальянский, испанский, немецкий, хинди и даже эсперанто. Прекрасно контактировал со студентами. Многие из них приезжали к нам домой уже по окончании института. Завидую тем, кто у него учился. Мне не повезло так, как им! Ребята рассказывали, что на занятиях он никогда никого не ругал и говорил студенту: «Ну что же, очень неплохой перевод. А можно и вот так перевести...» Затем выдавал ещё несколько блестящих вариантов перевода. Когда я просила его помочь с домашним заданием по грамматике или переводу, он говорил: «Сначала выполни задание сама», а потом охотно помогал мне исправить ошибки. Отец отвечал за организацию вечеров встреч выпускников переводческого факультета. Вечера проходили в актовом зале (торжественная часть) и фирменном кафе «Lingua» на первом этаже основного здания. Мы с другими студентами всегда помогали ему: составляли списки приглашённых, обзванивали их и встречали гостей. Это были прекрасные уютные вечера, которые многие выпускники вспоминают с ностальгией. |
А вот воспоминания о Ю.А. Денисенко, которыми любезно поделился его друг, профессор Джесси ХАЙНЗ из США:
Yuri was a real expert with idioms. I was always amazed that he not only knew so many of them, both American and British (which can be quite different), but he could also tell you where such expressions are used. For example, there are many words used to describe a large sandwich here in the US: submarine (because of its shape), hero, hoagie, grinder, and poorboy, to name a few. I wasn’t completely surprised that Yuri knew all these words and that they all referred to the same thing, but I was blown away by the fact that he knew which word is used in which part of our country.
During my second year in Moscow I had a German car. There was a part that needed repair, but the instructions were in German. Yuri had a colleague translate these into Russian and then he translated them into English. For one instruction there were two options. Yuri wrote that you "could do X or, reversely, you could do Y." I thought I had finally caught him making a mistake! I told Yuri that where he used 'reversely' he should have used 'conversely.' "No," he said, "'reversely' is also proper." I didn't believe him. I looked up the word, and sure enough he was of course right. But then I said that that's not a common usage of the word. "That's because," Yuri explained patiently, "you're from New England. In other parts of your country some people would say 'reversely'." The man was indeed a true scholar.
Jesse M. Heines, Professor Emeritus
Dept. of Computer Science
Univ. of Massachusetts Lowell
К началу страницы