Сайт Д.И. Ермоловича

Главная страница < Видеозаписи, интервью < Видеозаписи-2 > Видеозаписи-1  

Выступление д.ф.н., профессора кафедры переводоведения и практики перевода английского языка МГЛУ
Д.И. ЕРМОЛОВИЧА

«Опыт разработки нового учебника по русско-английскому переводу»

на научно-практической конференции

«Подготовка переводчиков XXI века»

---

 

Выступление д.ф.н., профессора кафедры перевода английского языка МГЛУ
Д.И. ЕРМОЛОВИЧА

на круглом столе

«Использование латиницы в русскоязычных текстах
и проблемы перевода брендов»

Д.И. Ермолович: Я являюсь не только исследователем, но и практическим переводчиком. А как исследователь — представляю ту научную дисциплину, которая, может быть, плотнее других областей языкознания сталкивается с темой, вынесенной в заглавие нашей конференции. Эта дисциплина — теория перевода и сопоставительная лингвистика (куда, в частности, входит и сопоставительная ономастика). Переводчики первыми испытывают на себе все те сложности, недоговорённости и неурегулированности, о которых уже говорилось другими участниками и которые, видимо, будут возникать и в дальнейшем.

Как бы нам ни хотелось прийти к какому-то решению, которое урегулировало бы проблему передачи имён и названий раз и навсегда, сделать это будет проблематично. Прежде всего потому, что это — одна из сфер языкового развития, где действуют языковые антиномии — проявление общефилософского закона борьбы и единства противоположностей.

Антиномии — это постоянный фон коммуникации. Будем говорить проще: противоречия. Есть противоречие между произвольностью языкового знака (по Соссюру) и свойством имени или названия, сводящимся к закреплённости за определённым носителем. Если имя или название становится средством индивидуализации — будь то человека, организации или какого-то предмета, товарного знака, — то владелец этого имени не хочет, чтобы оно как-то изменялось, подвергалось модификациям, передавалось в другой графической системе, искажалось фонетически и так далее.

Это естественно, так же как никто из нас не хотел бы, чтобы другие искажали его имя. Или, если мы хотим, чтобы нас называли каким-то определённым образом, мы просим наших знакомых и тех, с кем общаемся, чтобы нас называли именно так, а не так, как они считают, может быть, более привычным для себя.

Я сказал об этом не случайно, а и в связи с ситуацией, которая сложилась с бывшими республиками СССР, которые тоже хотят, чтобы их называли по-русски определённым образом — т.е. названием, которое им кажется более адекватным, более точно соответствующим их самоназванию. Видимо, здесь нельзя однозначно утверждать, будто только коллектив носителей русского языка в России имеет исключительное право определять решение этой проблемы.

Другое противоречие, которое тоже проявляется при решении этих проблем, — это противоречие между внутренней формой имени, его мотивированностью, его семантическим наполнением и его внешним обликом (фонетическим, орфографическим), который, если передавать смысл на другом языке, изменится. Можно вспомнить ситуацию с государством, которое раньше у нас называлось Берег Слоновой Кости, а на других языках — соответствующими переводными кальками. Ещё в 70-е годы ХХ века это государство через Организацию Объединённых Наций предложило международному сообществу изменить привычные способы его наименования в своих языках и единообразно называть его Кот д’Ивуар. Это было сделано и у нас, несмотря на то что все права на регулирование норм русского языка принадлежат России — Советскому Союзу в то время — и, казалось бы, данная страна вообще не должна была задумываться о том, как где-то далеко, в холодной Москве, её называют. И, к слову, если мы без возражений уступили Кот д’Ивуару, то почему следует отказывать в аналогичных просьбах Кыргызстану и другим постсоветским республикам, даже Эстонии с её «Таллинном»?

Ещё одно противоречие — это антиномия между стремлением к тождественности имени или названия (мы хотим, чтобы имя или название всё время звучало и писалось одинаково) и его вариативностью при функционировании в речи. Мы знаем, что имена должны склоняться, а между тем слышим чуть ли не каждый день в рекламе: «Встречай утро с „Рама“» или «прогноз погоды от „Финистил-гель“». Когда нарушаются грамматические нормы (а это режет слух и вызывает неприятие у многих, в том числе у меня), я отдаю себе отчёт и в том, что здесь проявляется также желание владельцев этих товарных знаков сохранить их в неизменности как нечто незыблемое и узнаваемое, избежать искажений при попытках встроить их в контекст.

Противоречий (антиномий) много, и попытки языкового коллектива и тем более его государственных органов как-то регулировать использование имени неизбежно вступают в противоречие с желанием владельца названия или товарного знака сохранить его в том виде, какой ему, владельцу, представляется наиболее правильным — и, может быть, даже наиболее выгодным для того, чтобы, в конце концов, этот знак приносил ему доход в коммерческой деятельности.

Вспомним пример французской компании Auchan («Ошан»). Да, она использует кириллицу, но ради сохранения в логотипе этой сети магазинов буквы А — графического символа, способствующего международной узнаваемости бренда, фирма пошла на отступление от правил фонетической транскрипции, с помощью которых надо было бы передавать это название на русском языке. Получилось не «Ошан», а странное «Ашан».

Мы сталкиваемся ещё с тем, что и по законодательству, и, как уже отмечалось во многих выступлениях, по ряду нормативных актов и постановлений правительства, каждая организация имеет право внести в свои учредительные документы вариант своего наименования или товарного знака не только на кириллице, но и на латинице. При этом соответствие между этими вариантами никак не регламентируется. Между ними могут быть фонетические несоответствия, в том числе продиктованные эвфоническими нормами (в целях благозвучия), какими-то графическими решениями и т.д.

Поэтому в итоге, если посмотреть на проблему с практической точки зрения, мы должны задать себе вопрос: если мы хотим регламентировать написание и произношение тем или иным образом — для чего это делается? С какой целью? В каком контексте? В какой среде это название или этот товарный знак будет функционировать? И, видимо, решение может быть разным для различных назначений, различных контекстов и целей.

Здесь уже говорилось о постановлениях правительства, разрешающих использование товарных знаков и наименований организаций, институциональных названий на латинице. Это допустимо как средство индивидуализации. Я могу привести документ, где это не только разрешается, но и непосредственно требуется.

Есть письмо Федеральной таможенной службы РФ, в котором прямо запрещается «перевод на русский язык товарных знаков». Это письмо ФТС от 5 марта 2007 года. В нём предписывается прямой графический перенос товарного знака в текст документа.

Работая над этой темой уже много лет и написав несколько монографий, я получил ещё один заказ от Всероссийского Центра переводов — это единственная государственная организация, оставшаяся в нашей стране, которая занимается переводческой деятельностью. Постоянно сталкиваясь с такими вопросами, в ВЦП попросили меня написать пособие, которое фиксировало бы и сводило воедино более или менее сложившуюся практику — или, как сейчас принято говорить, «лучшие практики» (а раньше это называли передовым опытом) в передаче имён и названий.

Результатом этой работы стало пособие «Методика межъязыковой передачи имён собственных», вышедшее в 2009 г. Там мне показалось уместным разграничить виды контекстов, в которых может быть принято то или иное решение: передавать имя собственное на кириллице или сохранять его в неизменном виде на латинице.

Если речь идёт о документах, предназначенных для представления в государственные органы — контролирующие, надзорные, статистические или иные органы, которые требуют отчётность, то с учётом необходимости сохранять единство и тождество товарных знаков рекомендуется сохранять их в оригинальном виде. Написания остальных имён собственных на латинице рекомендуется избегать.

Однако сегодня в газетных и других текстах, предназначенных для широкого читателя, мы встречаем названия газет, информационных агентств, компаний (особенно в деловой прессе) почти сплошь в написании на латинице. И это мне кажется оправданным, потому что такая практика преследует чёткую практическую цель: абсолютно однозначно идентифицировать тот или иной субъект экономической деятельности для того, чтобы читатель (пользователь) мог без ошибок находить нужное название по поиску в Интернете, других источниках, использовать документацию и не путаться, если русская практическая транскрипция допускает варианты написания.

Поэтому полностью избегать латинской графики, по-видимому, имеет смысл только в художественных, публицистических текстах, каких-то популярных материалах. А там, где мы хотим одновременно и того, чтобы организация или её продукт однозначно идентифицировались, и того, чтобы их могли прочесть в русском контексте люди, не знающие языков, разумным будет компромиссное решение: имя собственное может приводиться в двух вариантах (один из них в скобках): на кириллице и на латинице. Мне кажется, это во многих случаях будет оптимальным выходом из положения.

А в целом я хотел бы отослать интересующихся к этому пособию, где я более подробно изложил свои взгляды. Спасибо.

Вопрос: А если российская компания регистрирует себя исключительно на иностранном языке — в этом случае что делать?

Д.Е.: Я думаю, что такое решение, видимо, связано с коммерческой деятельностью данной компании. Возможно, она рассчитывает на международную деятельность или уже ей занимается. Возможно, так она пытается выйти на некий круг пользователей или потребителей своей продукции — скажем, лиц с высшим образованием, которые владеют иностранными языками и позитивно воспримут такое её позиционирование. Возможно, она стремится таким образом поставить себя в один ряд с известными иностранными производителями в этой области. Мне кажется, что здесь мы не должны проводить дискриминации между иностранными и российскими компаниями.

Я уверен, что компания «Бабкины семечки» не будет писать это название латинскими буквами, потому что она ориентируется на определённый круг потребителей и для него и создаёт этот бренд. Точно так же холдинг в области информационных технологий, выбравший себе англоязычное название “R-Style”, видимо, рассчитывает на круг подкованных ИТ-пользователей и специалистов, для которых знакомство с литературой по этой специальности, которая сейчас по преимуществу англоязычна, — само собой разумеющееся требование.

Я оставил бы приоритет в решении о написании товарного или фирменного знака (знака обслуживания) за их владельцами, если эти решения зафиксированы официальным образом в зарегистрированных ими учредительных документах.

Вопрос: А если оригинальное название компании пишется иероглифами?

Д.Е.: Иероглифы, думаю, не нужны. Это не запрещено, но русский язык всегда был восприимчив к латинице — роман «Война и мир» наполовину написан на французском языке. А такой же открытости, скажем, к китайским иероглифам он никогда не имел. Поэтому в русском тексте восточные имена и бренды следует передавать либо в русской, либо в латинской практической транскрипции.

Вопрос: Скажите, пожалуйста, а видели ли вы, чтобы в тексте на английском или другом западноевропейском языке наши имена и названия писались на кириллице?

Д.Е.: Нет, я такого не видел, и думаю, что в этом нет смысла, потому что, увы, приходится констатировать, что Россия почти всегда догоняла Запад. Именно она была восприимчива к тому, что шло с Запада, а не наоборот. Но мы не должны огорчаться: от этого мы только богаче. Возьмём Японию. Японцы очень восприимчивы к русской культуре. Мы, в отличие от них, в массе своей очень мало что знаем про Японию. Конечно, я не буду утверждать, что японцы в своей литературе используют кириллические буквы, но их общий уровень знакомства с нашей культурой гораздо выше, чем у нас — с японской. Видимо, здесь сложилась какая-то историческая тенденция.

В любом случае я считаю, что открытость к иным языкам, в том числе их графическим системам, использование их — это всегда признак интеллектуального богатства общества.

=============== К началу страницы