Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Спасибо, конечно, за доверие, но Ваше поручение (дать взвешенное, обоснованное заключение о переводе Немцова с анализом и примерами) потребует от меня большой и серьёзной работы, для которой ещё прежде всего надо будет прочитать перевод Немцова (который я пока не читал), а также и перечитать перевод Райт-Ковалёвой (с которым я знакомился ещё в студенчестве). Потом надо будет сопоставить два перевода с оригиналом и между собой. В итоге получится если не целая диссертация, то очерк или статья... Увы, у меня вряд ли выкроится для этого время! Но, положа руку на сердце, дело не только в нехватке времени, а и в том, что тема, по-моему, уже достаточно подробно и ярко исследована А.Л. Борисенко. ­­­Александру Леонидовну я хорошо знаю как учёного, университетского педагога и художественного переводчика, и её компетентности я полностью доверяю. Наверняка перевод Немцова − не последнее слово в переводах Сэлинджера, а кто и когда сделает перевод, конгениальный его роману «Над пропастью во ржи», неизвестно. Может быть, этого не произойдёт никогда. Да и то, сколько ещё времени сам роман будет сохранять актуальность, большой вопрос. Не исключаю, что поднимаемые им проблемы сегодняшним подросткам уже и теперь могут показаться неинтересными, несовременными и надуманными, поскольку эти ребята не увидят себя в Холдене Колфилде. Попытки «подгонять» речь этого персонажа под манеру изъясняться нашей нынешней молодёжи, вкладывая ему в уста её жаргон, приведут к анахронизмам, и чем больше становится временной разрыв, тем труднее найти адекватные средства для передачи стиля и духа романа. Боюсь, что в переводе существуют всё-таки неразрешимые проблемы. Однако предлагаю читателям форума продолжить обсуждение этой темы здесь, если они сочтут её интересной.

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Да, с орфографией «писательница» не в ладах. Впрочем, книжка опубликована самиздатом на интернет-сайте, а не в каком-то реальном издательстве. Так что есть одно утешение: можно не принимать её слишком всерьёз.

Уважаемый Дмитрий Иванович!
Хотелось бы услышать Ваше авторитетное для меня мнение по поводу перевода местных топонимов в отношении сохранения русской морфологии. Памятуя о том, что вы писали в своей книге о переводе имен собственных, анализируя такие примеры как, Новосибирская область - Novosibirsk Oblast (когда топоним на англ.языке усекается до названия населенного пункта, от которого он образован) спрашиваю, как быть все же с подобными случаями, когда речь идет о менее известных и менее масштабных топонимах, традиция перевода в отношении которых не сформировалась. Как, например, река Чуя, Чуйский тракт, Северо-Чуйский хребет - the Chuya River, НО Chuysky Highway И North-Chuya Ridge? Везде сокращать до слова Аккем - the Akkem River, the Akkem Glacier, Akkem Lake или все же использовать стратегию форенизации (для иностранного реципиента), транслитерируя русские флексии?
Теже сомнения по поводу перевода районов внутри края - Солонешенский район (Алтайского края) Soloneshensky District? или все же идти от названия районного центра, село Солонешное, - Soloneshnoye District. Или - Советский район (центр - село Совесткое) - Sovetsky District или Sovetskoye District
Сопутствующий вопрос, считаете ли вы изменение порядка слов обязательным или факультативным - на русском -озеро Телецкое - на английском - Teletskoye Lake. Это касается не только топонимов, но названия учреждений, например, гостиница Сибирь - Sibiria Hotel или Hotel Siberia?
И какого Вы придерживаетесь правила в отношении заглавной или строчной буквы в классификаторе при имени собственном (если традиция не сложилась) the Katun River vs the Katun river.
Спасибо!

 

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

При решении вопроса о том, какой топоним брать за основу при практической транскрипции — исходный или производный, я думаю, нужно руководствоваться тем, насколько регулярна модель образования производного топонима. Ясно, например, что названия областей или районов образуются от названий центральных городов по устойчивой и регулярной модели: Ярославль — Ярославская область, Краснодар — Краснодарский край, Дмитров — Дмитровский район. Ясно, что здесь производное название как бы зависит от исходного, поэтому и при переводе мы ориентируемся на исходный топоним: Yaroslavl Oblast, Krasnodar Krai (Territory), Dmitrov District. Поэтому и Солонешенский район — Soloneshnoye District, Советский район — Sovetskoye District, по названию районных центров. А вот в таких случаях, как Аккемское озеро, Аккемский ледник, Чуйский тракт, Северо-Чуйский хребет, подобной зависимости, по-моему нет. Ведь и по-русски озеро могло бы назваться «озеро Аккем», однако же оно называется не так, а «Аккемское озеро». Следовательно, на английский передаём эти названия как Lake Akkemskoye, Akkemsky Glacier, Chuisky Highway, Severo-Chuisky Ridge/Range (заметили, что и «Северо-» транслитерируется?). По поводу названий озёр. В английском языке предпочтительна схема, когда слово Lake предшествует собственно топониму: Lake Superior, Lake Michigan, Lake Huron, Lake Erie и т.д. Это, впрочем, не всегда так; есть названия, в которых это слово следует за топонимом, например Bull Shoals Lake, Table Rock Lake (в США). И всё же при передаче иностранных названий озёр на английском языке слово Lake чаще всего принято ставить впереди. Поэтому рекомендую писать и говорить: Lake Baikal, Lake Ladoga, Lake Akkemskoye и т.п. Вы ёще спросили про порядок слов при названиях предприятий, в частности гостиниц. Варианты Sibiria Hotel и Hotel Siberia оба допустимы, но чаще всё-таки родовое слово ставится после названия. Наконец, про заглавную букву в river: она ставится, если это слово является неотъемлемой частью названия, напр. the East River (Ист-ривер), the Moskva River (Москва-река). В остальных случаях прописная буква не нужна, да, честно говоря, не нужно и само слово river, т.к. на то, что это река, указывает определённый артикль: the Volga (river), the Yenisei (river).

Д.И. ЕРМОЛОВИЧ:

Елена, олбанский «язык» — это разновидность сленга, поэтому к нему применимы общие правила передачи сленга, заключающиеся в создании, по возможности, текста аналогичного стилистического регистра с широким использованием приёма компенсации (компенсация означает, что не всякое сленговое слово может быть переведено таким же сленгизмом, но эта потеря может компенсироваться в другом отрезке предложения или текста). Конечно, русский олбанский «язык» специфичен. Он заключается преимущественно в нарочитом искажении нормативной орфографии русских слов (превед, красавчег, афтар жжот). Если искать аналоги в английском языке, то там существует несколько разновидностей сетевого жаргона (web speak). Есть, во-первых, компьютерно-сетевой и хакерский сленг, который, впрочем, не является подобием олбанского «языка», а относится преимущественно к специфическим понятиям и артефактам из области программирования и работы с компьютером. Большинство других видов сетевого сленга связаны с заменой букв на цифры и использованием сокращений. Некоторые из последних, между прочим, удачно «ложатся» на фразочки из олбанского «языка»: например, ржунимагу почти точно передаётся аббревиатурой LMAO ("laughing my ass off"). Однако и в английском встречаются такие примеры намеренного отступления от норм грамматики и правописания, которые очень напоминают олбанский «язык». Например, на так называемом LOLspeak вместо "Can I have a cheeseburger?" напишут: "I can haz cheezburger?". Используются ещё blurds — искажённые и неправильно написанные слова, например: I'm shpeshial (сравни на олбанском: «А я такой асобинный, я нитакой каг фсе»). Ну, а что касается упомянутого Вами «энторнета», то прямого соответствия для этого слова в английском, кажется, нет, но иногда в сети можно встретить сочетание "da internet", имитирующее произношение артикля the некоторыми афро-американцами и выходцами из Карибского региона. Так, если надо перевести фразочку: «Шо за энторнет-сленг тут фсе упатрибляют?», можно предложить вариант: "Whats all da internet slang every1 uses here?" Всё это никоим образом не подразумевает моего сколько-нибудь одобрительного отношения к использованию олбанского «языка». Напротив, он мне категорически не нравится, а вышенаписанное относится к тем случаям, когда в силу каких-либо профессиональных сверхзадач (например, при переводе рассказа о жизни и сетевом общении подростков) переводчику всё же необходимо создать адекватную речевую характеристику персонажей.