Приветствую, Евгений Юрьевич!
По поводу фразы с "ups and downs" должен сказать, что функционирование этих наречий как существительных уже давно зафиксировано словарями. Это обычное явление — обретение словом функции новой части речи, и называется оно конверсией. Это очень мощный механизм в английском языке. Всё новые и новые слова приобретают значения других частей речи, которых раньше не имели. Слыхали Вы, например, такую фразу: "Let's take a listen" («Давайте послушаем»)? В ней глагол listen превратился в существительное. Так стали говорить буквально в последние годы.

Что касается составленных Вами фраз, то, боюсь, они некорректны. Вы пытаетесь использовать слова the и B в так называемой метаязыковой функции, т.е. когда они обозначают не понятия, а самих себя, т.е. лексические единицы. Это тоже очень распространённый феномен. Так можно употребить любое слово, но при метаязыковом употреблении артикль к слову не добавляется. То есть надо исправить так: "The" is the definite article. "B" is the second letter of the English alphabet.

Вот Вам для развлечения пример диалога, в котором человек не распознал метаязыковой функции слова. Хозяйка наливает гостю чай и говорит: “Say when” (имея в виду: «скажите, когда будет достаточно»). Гость говорит: “When,” воспринимая слово в метаязыковой функции, то есть как будто его попросили произнести именно это слово.

Здравствуйте, Станислав! Приветствую Вас как нового пользователя сайта. Вероятно, Вы не заметили вот этот коротенький абзац в моём пособии «Правила практической транскрипции имён и названий...» (стр. 6):

Это правило существует давно, ещё примерно с 60-х годов, хотя раньше двойные согласные нередко редуцировались и можно было видеть написания *Рассел, *Кэррол, *Атенборо. Но это было нелогично наряду с транскрипциями Энн, Скотт, Бетти и т.д. Поэтому проф. А.В. Суперанская и другие лингвисты предложили передавать двойные согласные двойными во всех случаях.

С другой стороны, существовало такое ведомство, как Главное управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР, которое разработало собственную инструкцию в 1975 г. В ней были довольно сложные правила передачи двойных согласных, допускавшие передачу как двойной, так и одинарной согласной, и предлагалось, например, писать Абботт (Abbott) и Стиллуотер (Stillwater), но Ансли (Annesley) и Милвул (Millwool).

В общем, вышло, как всегда у нас: кто в лес, кто по дрова. Переводчики в принципе не руководствуются инструкцией ГУГК, но на картах написание топонимов ей до сих пор соответствует. Отсюда и разнобой.

Ну, а мою рекомендацию Вы уже поняли.

Приветствую, Серж!
Разнобой объясняется, во-1-х, устареванием некоторых формул и, во-2-х, различиями между американским и британским вариантами.
Употребление глагола have (в значении ‘иметь, обладать’) без вспомогательного глагола в конструкциях типа I haven't a car и Have you a pen? считалось нормой в 19-м и первой половине 20-го века в Британии. Далее такое употребление постепенно сходило на убыль и сейчас встречается очень редко. Его заместили формулы have got и haven't got, хотя почти всегда в стяжённом варианте (кроме как в вопросе): I've got a beautiful car; I've got no car.
В США и Канаде никто не спрашивает "Have you (something)?", а только "Do you have (something)?" и "Have you got (something)". В отрицательной форме — "I have no (car), I haven't got (a car), I've got no (car)" и иногда (но это считается очень разговорно) "I've no car".
Лично я в письмах и разговоре придерживаюсь американского варианта. Или употребляю общую для всех вариантов форму (ha)ve got.

Ну конечно же, у американцев (как, я думаю, и у всех других народов) ничуть не меньше, чем у нас, популярных цитат из кинофильмов, которые вошли в поговорки. Есть среди них и такие, которые прижились и в русском речевом обиходе, например, две фразы из фильма «Терминатор» с Арнольдом Шварценеггером:

I'll be back! [Я вернусь]

Hasta la vista, baby! [До встречи, малыш(ка)!]

Или вот эта фраза из «Крёстного отца», которую произносит Марлон Брандо:

I’m going to make him an offer he can’t refuse [Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться]

«Звёздные войны» тоже оставили свой след:

May the Force be with you [Да пребудет с вами Сила!]

А также, разумеется, знаменитая манера представляться агента 007:

“Bond. James Bond.” [Бонд. Джеймс Бонд.]

Но большинство крылатых выражений, укоренившихся в английской речи, не известны российскому зрителю и не резонируют с нашим речевым опытом — по вполне понятным причинам. Например, знаменитый фильм «Касабланка», хотя он неплохо известен и у нас среди киноманов, оставил множество крылатых речений в английском языке (но не в русском). Среди них такие:

“Play it, Sam.” [Поставь её, Сэм — имеется в виду грампластинка с песней]

“Round up the usual suspects.” [Задержите обычных подозреваемых — очень популярная фраза; нередко от неё используется только часть the usual suspects; в 1995 году был поставлен фильм The Usual Suspects]

Here’s looking at you, kid. [Вот я и посмотрел на тебя, детка]

Незнание подобных мемов часто приводит к тому, что переводчики не до конца понимают значение переводимого материала и порой совершают ошибки.

Приветствую, Антон! В этом отношении есть некоторые различия между британским и американским вариантами английского языка (АЯ). Если сравнить фонетическую транскрипцию слов в британских и американских словарях, то можно заметить, что в первых долгота обычно обозначается двумя точками, а во вторых — не обозначается никак. Дело в том, что смыслоразличительную функцию несёт не столько долгота гласного, сколько его качество. Гласные, которые на ранних этапах развития АЯ различались по долготе, постепенно развили и другие особенности. В британском варианте более или менее одинаковое качество артикуляции сохранили только пары [u — u:] (look — Luke) и [ɔ — ɔ:] (сot — caught), да и то краткие звуки в них стали более открытыми и часто обозначаются особыми символами — [ʊ], [ɒ]. А если взять, к примеру пару [ɪ — i:], то они настолько различны по качеству, что если даже «долгий» звук (которому свойственна слабая дифтонгизация, что-то вроде [ɪj]) произнести кратко, но с должной артикуляцией, то слово beat «англоязычное» ухо всё равно не спутает с bit. И хотя долгота остаётся сопутствующим признаком произношения гласных, основная фонематическая (смыслоразличительная) функция падает именно на качество звука.

В американском варианте АЯ можно найти пары слов, которые не различаются по произношению, хотя в британском АЯ им соответствуют краткий и долгий звук. Например, bomb и balm произносятся там одинаково — [bɑm], причём долгота гласного зависит не от слова, а от общей ритмики и интонации предложения. В каждом из этих слов гласный может оказаться и долгим, и кратким. Не так в британском АЯ: первое слово произносится с кратким [ɔ], а второе — с долгим [ɑ:], но это уже разные звуки, которых отличает отнюдь не только долгота.

Резюмируя, можно сказать: да, долгота гласного если ещё не полностью утратила в британском варианте АЯ фонематическую (смыслоразличительную) функцию, то находится на пути к этому, а в американском варианте уже не играет смыслоразличительной роли. Последняя перешла к качеству звука (включая такие свойства, как открытость, дифтонгизированность, форсированность). Замечу здесь, что «долгие» гласные характеризуются форсированностью, т.е. наличием дополнительных усилий (как бы толчков) при прохождении воздуха через голосовые связки

Отмечу ещё, что нужно очень внимательно относиться к определению терминов short и long vowels: во многих англоязычных источниках под «долгими» гласными часто имеют в виду в том числе и дифтонги, сопоставляя, например, not и note, plan и plane. Это, конечно, совсем другое понимание термина.

В учебных целях, однако, я бы не стал отказываться от противопоставления долгих и кратких гласных: иностранцы часто путают такие слова, как beach и bitch, sheet и shit. Чтобы эти слова не звучали в их речи одинаково, проще объяснить им, что гласные в этих словах должны различаться в первую очередь по долготе. На дальнейших этапах обучения можно уже тренировать именно качественные различия.

С Новым годом, Серж! Да, в английском языке существуют несколько аналогов русскому слову кобель в значении ‘похотливый мужчина’: skirt-chaser, ladykiller, wolf, goat, lech(er). В приведённом Вами контексте goat в принципе сгодится (но без old, ведь речь идёт не о старике, который вызывал бы отвращение). Так что я бы не отказывался от экспрессивного аналога. Например, цитируемый фрагмент можно перевести так:

Tosya has long stopped sharing her bed with her husband. You never know whether or not that skirt-chaser had a casual dirty hookup / fling during the day in the office.

Что касается Вашего варианта с “he would not resist a pretty women if she came by”, то он, на мой взгляд, слишком облагораживает текст. А заодно и меняет роли: «кобель», то есть похотливый мужчина, активно ищущий партнёршу, в переводе превращается в слабовольного человека, не способного «сопротивляться» (resist) соблазну при виде хорошенькой женщины. В оригинале прочитывается явно осуждающая интонация и недовольство супруги.

И ещё, заметьте, случайные связи — это casual (не random) sex / intercourse / hookups / flings.

В романских языках, возникших из диалектов так называемой «вульгарной» (т.е. разговорной) латыни, возник мягкий звук [нь], которого в латыни не было. Так, фр. campagne происходит от лат. campania. Почему в итальянском и французском его стали записывать буквосочетанием gn, в испанском — буквой с надстрочной тильдой ñ, а в португальском — сочетанием nh, этимологи не установили. Во многом это результат усмотрения тех учёных мужей в средневековых университетах, которые формировали орфографию этих языков.
Кстати, строго говоря, в испанском слове sénior звук [n] – твёрдый. А мягко читается, например, второе n в слове niño 'ребёнок'.

Илья, ну конечно же, этот вопрос возник у многих, и я собираюсь записать видео с подробным обсуждением этой темы, а здесь отвечу кратко. Оба варианта передачи имени Charles как монархического — Чарлз и Карл — основываются на весомых логических аргументах. С одной стороны, Чарл(ь)зом мы звали нового короля все 72 года, пока он был принцем, и почему вдруг должна измениться форма его имени по-русски, если по-английски она не менялась? С другой стороны, если называть его Чарлзом III, то спрашивается, в каких учебниках истории фигурируют «Чарлз I» и «Чарлз II»? Таковых там нет, а есть только Карлы. И уже ничто не сможет изменить нарратив о том, что именно Карлу, а не «Чарлзу» Первому, отрубили голову на плахе.

Резюмируя, можно сказать, что выбор того или иного варианта — вопрос конвенции, то есть преобладающего общего мнения образованных носителей русского языка. С логической точки зрения, у обоих вариантов есть и преимущества, и недостатки. С точки зрения теории, лучше всё-таки придерживаться общей традиции, чем ломать её в каком-то одном или нескольких случаях. Напомню, что и скончавшаяся королева была по-русски Елизаветой, а не Элизабет. Во Франции, между прочим, тоже царили когда-то (в русской передаче) Людовики и Карлы, а не Луи и Шарли. И, кстати, когда сами французы писали про них на латыни, то тоже переделывали их имена, называя не иначе как Lodovicus и Carolus.

Проблема в том, что если уж ломать традицию, то тогда надо делать это последовательно во всех случаях, а это приведёт к переписыванию слишком многих текстов. Поэтому лучше уж пусть кто-то думает, будто Чарлз «взял» себе новое имя. Думаю, что так написали для простоты, чтобы не пускаться в слишком длинные объяснения, которые лингвистически неподкованные люди всё равно не поймут. Поэтому я, пожалуй, — сторонник «Карла».

Дополнение от 30.09.2022

А вот и обещанное видео.

Приветствую, Сергей!
Сразу отвечаю на вопрос: да, оборот work the sea не нарушает правил грамматики и лексической сочетаемости.
А теперь привожу обоснование.

Оксфордский словарь отмечает как в американском, так и в британском вариантах английского языка, что глагол work может употребляться как переходный в значении ‘добывать, извлекать (полезные ископаемые из месторождений, карьеров), обрабатывать (почву)’ в целях получения какой-либо продукции.

work [with object] cultivate (land) or extract materials from (a mine or quarry): contracts and leases to work the mines.

В этом словарном толковании, правда, ничего не говорится про море, но, логически рассуждая, морские недра служат рыбакам для добычи рыбы так же, как недра земли — шахтёрам для извлечения ископаемых.

Правомерность такого словоупотребления подкрепляется и данными лексических корпусов. В корпусе американского английского примеров на work the sea немного, но они есть, вот некоторые:

In the late 1800s the men who worked the sea for their livelihoods could see that creatures were being fished to extinction... (Denver News, 2012)

...they were the tough, calloused hands of a man who worked the sea, and nothing more. (Пример из научно-фантастического романа, 2011)

All the men in his family had worked the sea. (Kenyon Review, 2015)

Итак, work the sea значить ‘профессионально рыбачить’, ‘заниматься рыбным промыслом’. Это, конечно, не то же самое, что work at sea ‘работать на море’ (работать на море можно матросом на судне, рабочим на морской платформе и т.д.).

В каком-то смысле правы те ваши коллеги, которые уподобили такое употребление примеру work the field (возделывать, обрабатывать поле). Интересно, кстати, что об уличных проститутках говорят не только walk the streets, но также work the streets. Ведь для секс-работниц улица — тоже некое место, с которого они снимают свой «урожай» или «улов». Впрочем, work the streets применимо также и к уличным воришкам, рэкетирам, патрульным полицейским — в общем, ко всем, кто «работает» на улицах.

А вот выражение sail the sea аналогом интересующего вас оборота не является, у него совершенно другая логическая структура.

Приветствую! IFS therapy — это новая область психотерапии, русская терминология для которой ещё не выработалась. Но мне встречались отдельные публикации на эту тему, в которых parts как термин IFS передавался так: «части» (именно в кавычках), или субличности. Ваш вариант приемлем, но «части личности» — ещё очень непривычное для многих сочетание. Кроме того, слово work здесь слишком неконкретно, и по-русски я бы заменил его на анализ. Полагаю, что можно перевести заглавие книги и как «Субличностный анализ».

А если вы работаете с издательством, возможен и такой подход: предложите научному редактору придумать для книги новое название с отрывом от дословного перевода. Как я понимаю, речь идёт о книге Parts Work: An Illustrated Guide to Your Inner Life. Почему бы не перевести так (навскидку): «Внутренний мир и его составляющие: иллюстрированный путеводитель».

Приветствую, Роман! Вы совершенно правы: во фразе She is talking to you имеется простое глагольное сказуемое. Видо-временная форма глагола здесь — аналитическая, она состоит из вспомогательного глагола и компонента, который только формально совпадает с причастием и герундием, но не является ни тем, ни другим.

Тут ещё возникает вопрос, можно ли в принципе считать причастие частью именного сказуемого. Да, конечно, причастие само по себе — глагольная форма, а не именная часть речи. Но оно, как мы знаем, способно объединять в себе признаки глагола и прилагательного. Поэтому в случаях, когда оно обозначает атрибут, характеристику, можно условно приравнять его по функции к именным частям речи. Это вопрос терминологии.

Итак, хотя с глаголом to be форма на -ing образует время Continuous, или Progressive, в которой выступает как простое глагольное сказуемое, следует добавить, что другие глаголы образуют с причастиями немало конструкций, которые в принципе можно трактовать как именное сказуемое, напр.:

The stranger stood looking at the old man.
A soldier lay dying of his wound.
The ball came flying.
All rose except one man, who remained sitting.

В этих конструкциях причастия равнозначны по функции прилагательным, напр. A soldier lay dying ≈ A soldier lay near dead, а следовательно, входят в составное именное сказуемое, тем более что трудно было бы охарактеризовать тип такого сказуемого как-то иначе.

В заключение надо признать и то, что даже среди англоязычных грамматистов нет единого мнения о том, как трактовать ing-формы глагола с различными связками. Но это Вы наверняка знаете и без меня.

Приветствую, Алексей! Вы задали весьма актуальный вопрос. Мне и самому приходилось сталкиваться с разнобоем в употреблении/неупотреблении артикля с традиционно исчисляемыми существительными, причём не только level, но и многими другими.

Рассуждения англоязычных переводчиков (которых Вы цитируете) не очень вразумительны. Что значит "stylistic resons, stylistic issue"? Сами по себе эти слова ничего не объясняют, если мы не можем указать на конкретную стилистическую или семантическую коннотацию, которая связана в том или ином случае с использованием или опущением артикля.

Что ж, попробуем разобраться без «носителей». Обратимся к лингвистическому корпусу COCA, и мы обнаружим, что в источниках с 1990 по 2019 гг. в этом корпусе зафиксировано следующее число случаев употребления выражений:

at state/federal level — 33
at a state/federal level —9
at the state/federal level — 2316.

Если же эту сводку очистить от таких источников, как публикации в интернете и блоги, а оставить только контексты из газет, журналов и научных статей, то первые две позиции сократятся практически до нуля, а число контекстов с определённым артиклем составит 1058.
Думаю, в этом и заключается ответ на вопрос, какой вариант считать нормой и на что ориентироваться нам, переводчикам с русского.

И всё-таки, почему же иногда носители английского языка говорят "at state/federal level"? Моя гипотеза состоит в том, что это происходит под влиянием довольно употребительных сочетаний со словом level, приобретших наречный характер:

at ground level ‘на уровне земли’,
at eye level ‘на уровне линии глаз’,
above sea level ’над уровнем моря’,
at shoulder level ‘на уровне плеч’ и целого ряда других.

Что же касается варианта at a state level, то он, видимо, ассоциируется у говорящих с многочисленностью штатов (а также государств, если речь о международных делах). А вот сочетание at a federal level, хоть и встречается один раз в одном из журналов (согласно COCA), мне кажется просто некорректным. Его автор, наверное, исходит из предположения, что «федеральных уровней» несколько. Но это, конечно, не так.

Здравствуйте. Что-то мне подсказывает, Мария, что Вы — начинающий исследователь: может быть, автор дипломной работы, может быть, аспирант. (Исправьте меня, если я ошибаюсь.) В науке содержание того или иного термина определяется либо общей конвенцией (т.е. соглашением научного сообщества), либо самим исследователем, который этот термин вводит. Если термин не является общепринятым и его дефиниция ещё не «отлита в камне», то каждый новый исследователь вправе предложить какое-то своё определение этого термина или уточнение такого определения.

Есть одна проблема в современной российской лингвистике. Она состоит в том, что за недостатком свежих научных идей авторы диссертаций и статей порой «изобретают велосипед», придумывая новые названия давно известным понятиям. В традиционной теории перевода используется термин «ложные друзья переводчика», предложенный ещё в первой трети ХХ века французскими лингвистами и взятый на вооружение советскими теоретиками. К сожалению, термин оказался неудобным для англо-американских лингвистов, которые не придумали для него подходящего соответствия. В своих статьях на эту тему (см. Перечень публикаций, позиции 68 и 69) я достаточно подробно разобрал этот термин и высказал мнение, что более точно данное понятие можно назвать термином псевдоинтернационализмы.

Термин «межъязыковые омонимы» мне кажется изобретением велосипеда. Он некорректен и не нужен. Некорректен потому, что омонимы — это слова, совпадающие по звучанию и написанию, а совпадение звучания слова в разных языках — случай почти нереальный (даже близкородственные языки отличаются по набору фонем, это один из факторов, позволяющий говорить об их отдельности как языков, в отличие от диалектов). В лучшем случае на осмысленность может претендовать термин «межъязыковой омограф», если у двух языков общий алфавит (например, латиница или кириллица). Напр., такими омографами являются англ. spectre ‘призрак’ и фр. spectre ‘спектр’.

Далее, «ложные друзья» никак не могут быть «частью» омонимов, т.к. омонимы предполагают точное совпадение формы, а ложные друзья допускают морфологические наращения, напр. gallant — галантный.

Резюме: если Вы пишете научную работу на данную тему, воспользуйтесь либо старым термином «ложные друзья», либо термином «псевдоинтернационализмы».

Приветствую, Сергей! Ваши сомнения имеют под собой почву. Действительно, неуклюжее, на первый взгляд, получается словосочетание — «достаю дубликатом». Но, с другой стороны, поэтам многое позволено, недаром есть такое выражение — «поэтическая вольность». В данном случае эта вольность оправдана, мне кажется, вот какими соображениями.

Во-первых, сочетание «дубликатом бесценного груза» занимает отдельную строку и просодически отделено от остального текста паузами, так что его можно приравнять к некоему вводному обороту.

Далее, творительный падеж здесь выступает в значении ‘в качестве чего-либо‘, т.е. «дубликатом» = ‘в качестве дубликата’. (По аналогии с конструкциями: «выступать посредником», «иллюстрировать примером» и т.п.).

Далее встаёт вопрос, о каком грузе идёт речь. Я думаю, что «груз» здесь использован как окказиональный синоним слова багаж. Ведь описанная в стихотворении ситуация — прохождение паспортного контроля в иностранном государстве. То есть говорящий — путешественник, и он, естественно, везёт с собой какой-то багаж (=груз). В данном случае «груз» нематериальный — гражданство СССР. И, само собой, «бесценный».

Ну, а почему паспорт — дубликат этого бесценного груза, я думаю, ясно: ведь паспорт — это не само гражданство, а только подтверждающий его документ, некая документальная копия, дубликат. Тоже, конечно, вольная трактовка значения слова дубликат, но, думаю, всё-таки приемлемая.

Таким образом, цитированные Вами строки я понимаю так:

Я достаю из широких штанин паспорт
В качестве документального подтверждения моего гражданства, которое для меня бесценно.

В целом должен сказать, что при всей тенденциозности политических стихотворений и поэм Владимира Маяковского он всё же был внимателен к форме и структуре поэтического текста и, даже идя на вольности, оставался, по моему мнению, в допустимых (для поэзии) рамках логики и связности.

Татьяна, спасибо за добрые слова, я рад, что чем-то смог помочь Вам. К сожалению, я не занимаюсь тематикой гибридных языков. Кстати, мне кажется, нужно проводить различие между языками-пиджинами, креольскими языками, диалектами и социолектами. К последним и относится MLE (Multicultural London English). Конечно, лингвисты активно занимаются всеми этими темами. Литература по пиджинам и креольским языкам очень богата, в интернете много ссылок.
Кое-какую литературу по MLE можно найти на страницах University of York, например, здесь и здесь. Впрочем, именно переводческий акцент в этих трудах надо искать дополнительно. Возможно, Ваше исследование скажет новое слово в этой области. Желаю успехов!

Приветствую, Евгения! Ситуация неопределённая, но, учитывая английское имя и британское образование, это, скорее всего, уже европеизированный китаец. Уверен, что «Чангом» его зовут многие, если не большинство, коллег. Думаю, мы можем тоже остановиться на этом варианте.

Приветствую, Роман!
Будем строго руководствоваться Справочником. Сначала определимся с передачей буквосочетания ia. Ему бы соответствовало по-русски -ья-, если бы пианистка была из Португалии, но для бразильских имён рекомендован вариант -иа-.
Что касается последней буквы -е, то в Справочнике сказано: «в заударном (обычно последнем) слоге» эта буква транскрибируется как и. Это как раз наш случай, т.к. ударение в имени падает на -а-.
Что же касается передачи е после согласных русской буквой е, то она используется, как написано в Справочнике, «в остальных случаях», т.е. не тогда, когда слог заударный.
Таким образом, правильный вариант: Элиани Элиас.

Приветствую, Илья! Изменения в передаче имён собственных с приближением к их звучанию в языке оригинала стали происходить как раз в 60-е годы ХХ века под влиянием исследований, посвящённых разработке научных принципов межъязыковой транскрипции/транслитерации. Одним из самых влиятельных филологов в этой области была А.В. Суперанская, автор кандидатской диссертации «Лингвистические основы практической транскрипции имён собственных», которую она написала под руководством видного языковеда А.А. Реформатского и защитила в 1958 году. А.В. Суперанская имела возможность — медленно, но верно — продвигать разработанные ею правила практической транскрипции через авторитетные комиссии: Орфографическую комиссию РАН, Топонимическую комиссию Русского географического общества и другие. Этим правилам стали следовать авторитетные издательства, выпускавшие словари и справочники («Русский язык», «Советская энциклопедия») и, в очень значительной степени, Главное управление по геодезии и картографии, выпускавшее карты (там были свои специалисты, разработавшие собственные правила, но исходившие из того же общего принципа фонетической близости).

Уже с середины 60-х годов варианты Ньюкасл и Халл вошли в норму. На географических картах ещё некоторое время значились два варианта второго из этих топонимов, один в скобках: Халл (Гулль) или Гулль (Халл). Так, по крайней мере, был обозначен этот город в Атласе зарубежных стран для 8 класса, по которому я учился в 1967 году.

Отставали от научных разработок, как обычно, лишь литературные переводчики и журналисты. Они и сейчас не очень-то на них ориентируются.

Ответ на вопрос о том, почему Париж устоял, а Ньюкастль и Гулль — нет, связан, по-видимому, всё-таки с меньшей известностью этих английских городов. Да и их старые названия не так уж глубоко вошли в русский лексикон и не особенно дороги нам, чтобы их не менять. А вот «Париж»... Есть ли название, больше волнующее сердца?

Приветствую Вас, Евгений Юрьевич! Всегда рад Вашему интересу к английской грамматике, так как и сам считаю, что хорошее знание грамматики — это основа владения языком. Приведённые Вами конструкции теоретически возможны, но их громоздкость, конечно, препятствует их частому практическому употреблению, и стилисты скажут Вам, что при наличии указания на деятеля следует отдавать предпочтение активной конструкции:

The students must/may be discussing the report или must/may have been discussing the report for two hours.

Впрочем, и в реальной устной и письменной речи такие формы хоть и редко, но всё же употребляются. Приведу примеры из Корпуса американского английского (COCA), сначала на сочетание модального глагола с Continuous Passive Infinitive:

The horse meat may be being used for things besides human consumption. (FOX News, 2019)
This fact established that the PhAC concentration in the influent was equal or higher than at Day 8; namely, that initial concentrations may be being underestimated. (Journal of Biolological Engineering, 2019)
It [the medicine] must be being tested on a reasonably large scale or else the test would be useless for determining a global effect. (Blog, 2012)

А вот несколько примеров на сочетание модального глагола с Perfect Continuous Passive Infinitive:

I thought it must have been being faced with the inedible food. (Fan Fic, 2019)
And now it turns out that the mud should have been being thrown at the Democrats by the Republicans. (FOX News, 2017)
...the second exploration well, which may have been being completed at that moment. (Blog, 2012)
...never heard a more terrible sound in her life. He might have been being skinned alive.(Fiction, 2016)

Замечу, однако, что таких примеров даже в корпусе крайне мало, и ПОДЧЕРКНУ ГЛАВНОЕ: среди этих примеров я не нашёл ни одного, где столь сложная пассивная конструкция сочеталась бы с указанием на деятеля (by somebody). И действительно, построить её можно, если речь идёт о действии, совершаемом неопределённым или не называемым кругом лиц. А если деятель назван прямо, то и формулировать высказывание логичнее с помощью форм активного залога. Таким образом, примеры, приведённые в Вашем вопросе, были бы более корректны, если из них исключить указание на деятеля (by the students).