Творческий подход переводчика к тексту я в целом приветствую. Но и «идти против течения» не рекомендую. Сам я занимаю обычно консервативную, но гибкую позицию. Я не люблю варваризмы, и если есть адекватное слово (термин) с русскими — или пусть иностранными, но давно прижившимися — корнями, использую именно этот термин. Но в то же время я слежу за тем, как развивается языковое словоупотребление, и если профессиональная среда единодушно принимает тот или иной термин, бывает и трудно, и бесполезно идти против течения, приходится приспосабливаться к запросам тех, для кого переводишь.

Приведу пример. Мне приходилось синхронно переводить конференцию, посвящённую медицинскому оборудованию. В текстах часто фигурировал термин liner, который я переводил, естественно, как прокладка. Российские участники — врачи, работающие с этим оборудованием, — все как один говорили «лайнер». Разумеется, я не стал сразу под них подстраиваться, а продолжал употреблять более корректный термин. Однако в тех же устройствах, о которых говорилось на конференции, использовался расходный материал, именуемый gel pad, буквально — «гелевая подкладка». Именно её врачи и называли прокладкой. Назначение и функции этих предметов (liner и pad) были разными. Поэтому, чтобы не запутывать специалистов, я всё же счёл более правильным (с технической, конечно, а не с лингвистической точки зрения) переключиться на их терминологию и в качестве соответствия для liner стал употреблять слово «лайнер». Главное всё-таки — цель и результат коммуникации, они при прочих равных условиях имеют приоритет над её формой.

Сказанное касается в первую очередь сферы технического перевода, где мы работаем прежде всего для заказчика. В тех видах перевода, где степень свободы переводчика выше (например, в художественном и публицистическом), естественно, можно более активно отстаивать чистоту языка.

Что касается всяких придумок типа себяшки, то пусть, конечно, те, кому хочется, развлекаются ими, но переводчику я бы не рекомендовал их внедрять. Мне вообще неизвестны случаи, когда некое лексическое нововведение переводчика вытеснило бы из употребления какой-то варваризм. Это под силу только неким официальным авторитетам. В своё время, как мы знаем из истории, упорядочил заимствования из латыни и греческого Ломоносов, стоявший во главе Российской академии наук. Во Франции успешно борется с варваризмами Académie française, в странах Балтии — языковая полиция. У нас такого органа, наделённого серьёзными полномочиями в сфере языкового регулирования, нет, а индивидуальные усилия, на это направленные, ни к чему не приведут.

Остаётся надеяться, что язык сам всё отрегулирует. В конце концов, после нормандского завоевания английский язык пережил настоящую лексическую катастрофу под натиском французского, однако кто знает — может быть, в конечном итоге она пошла ему только на пользу: язык приобрёл гибкость, позволившую ему сегодня стать мировым языком.

Ну, поскольку я и являюсь автором «Словаря персоналий», то логично, что придерживаюсь варианта, который я сам там привёл. Откуда возникло написание «Мохаммед» (через o), мне не очень понятно: во-первых, в английском написании мы имеем букву u, которая по правилам практической транскрипции безударного гласного должна транслитерироваться как русское у; во-вторых, нельзя не учитывать историю имени: боксёр Кассиус Клей назвал себя Мухаммедом Али в честь двух виднейших фигур в исламе — пророка Мухаммеда и праведного халифа Али. В той же Википедии главный пророк ислама именуется по-русски именно Мухаммедом. Иное написание первой части имени боксёра представляется мне непоследовательным.

Андрей, мой ответ на Ваш вопрос получился развёрнутым, поэтому я решил придать ему формат небольшой статьи, которую можно прочесть вот по этой ссылке. Тем не менее в дальнейшем Вы и другие пользователи сайта могут задавать дальнейшие вопросы и писать свои комментарии на эту тему именно здесь, пользуясь кнопками «Добавить комментарий» и «Ответить».

Вы рассуждаете правильно и даёте корректный вариант практической транскрипции (ПТ). Я, правда, не совсем понял Вашу фразу о «твёрдости» и «мягкости» согласной в английском языке — такие особенности произношения этому языку не свойственны. Возможно, Вы имели в виду ослабленное и озвончённое произношение буквы t в интервокальной позиции, близкое к [d] или [ð], что часто (хотя отнюдь не обязательно) имеет место в американском произношении. Такое произношение можно считать позиционно обусловленным аллофоном (вариантом) фонемы [t], но в ПТ следует, как правило, придерживаться основного варианта, поэтому по-русски в конце однозначно должно быть -уто.

Да, правила не предусматривают использования русской буквы ц в ПТ с английского языка. Однако Вы побудили меня задуматься, не добавить ли в правила исключение. Ведь по традиции фамилии, начинающиеся с Fitz-, практически всегда передаются у нас через эту букву (например, Фицджералд). Думаю, что сложившуюся практику нужно узаконить, и соответствие «Fitz- — Фиц-» следует добавить в раздел (c) Передача некоторых морфем на с. 7 «Правил». В следующем издании надеюсь это сделать.

Здесь нельзя отвлечься от того, факта, что ракета Falcon — всё-таки американская разработка и передаче предпочтительно подлежит тот произносительный вариант названия, который дали этой технике её разработчики (а может быть, американские военные). Поэтому преобладающая у нас передача Фэлкон, соответствующая американскому произношению [ˈfælkən], представляется мне более корректной.

Орфографический словарь, конечно, авторитетный источник, но не во всех вопросах, связанных с практической транскрипцией. Рекомендую придерживаться правил, т.е. писать «Мэдисон-сквер-гарден». К тому же написание «Медисон» ещё и орфоэпически некорректно: [м] в этом наименовании не должно произноситься со смягчением, которого требует последующая буква е, да и вряд ли кто-то реально так его произносит.

Я должен согласиться с Вашими словами, что «большая часть её речи была построена правильно, в целом произношение было не самое плохое, и журналистка Захарову понимала, а это главное». Очевидно, это минимум тех требований, которые мы вправе предъявлять к английского языку наших дипломатов и пресс-секретарей. Но уж, безусловно, и не максимум и даже не оптимум. Мне кажется, что проработав значительный срок в США (как отметила сама М. Захарова), она могла бы и получше научиться корректному использованию артиклей (как в выражении "the Obama administration", где г-жа Захарова стабильно опускала артикль) и грамматических времён.

На мой личный взгляд, должность официального представителя, высказывающего точку зрения дипломатического ведомства страны и призванного общаться с иностранными журналистами, должен бы занимать человек с безупречной лингвистической подготовкой. Но проблема в том, что при назначении на ответственные должности наших дипломатов степень подлинной свободы во владении иностранным языком, по-видимому, уже не входит в перечень критериев, которые считаются важными для исполнения соответствующих обязанностей.

Олег Макарович, Вы, вероятно, имеете в виду реплику представителя России в ООН Владимира Сафронкова, сказавшего постпреду Великобритании:

"Вы испугались, сон потеряли, что мы будем сотрудничать с Соединенными Штатами. Вы этого боитесь. Все делаете для того, чтобы это взаимодействие было подорвано… Посмотри на меня, глаза-то не отводи, что ты глаза отводишь?" — спросил дипломат.

Конечно, это тыканье выходит за всякие рамки дипломатических норм. Я думаю, что специально передавать грубость, выражаемую формой единственного числа глагола и местоимением ты, и не нужно, тем более при синхронном переводе. В этом смысле даже хорошо, что в английском есть только одна форма — и я не исключаю, что российский постпред прекрасно это понимал, говоря такие слова. Так как у нас в последнее время жаргон и уличная манера выражаться активно взяты на вооружение чиновниками, в том числе и мидовскими, то своим соотечественникам этот господин показал, что он «в струе»; при этом английский перевод, не выражая фамильярность грамматическими средствами, звучит менее грубо и вряд ли вызовет дипломатический скандал. Впрочем, даже в отвлечении от грамматики эта реплика, по сути, тоже выходит за рамки дипломатического этикета, так как носит неприемлемо личный характер. Так что варианта "Why are you casting/turning your eyes aside?" вполне достаточно, чтобы адресат осознал не слишком вежливую манеру, в которой к нему обращаются.

Тарас, боюсь, что я Вас разочарую тем, что пока никакого варианта не предложу. Видите ли, для перевода формальных особенностей речи, близких к игре слов, нужно ещё раз пересмотреть фильм, вникнуть в его содержание и стилистику речи персонажей, да и вообще «загореться» этим фильмом. А я его смотрел очень давно; надо будет как-нибудь пересмотреть.

Пока могу сказать лишь, что Вы рассуждаете очень логично и здраво. Давайте посмотрим, может быть, кто-нибудь из пользователей предложит какие-то интересные варианты.

Но отвечу на вопрос, в ответе на который Вы, впрочем, вряд ли сомневались. Опускать "like you" в переводе реплики "Why can't I ever fall in love with somebody nice like you?" — конечно, неправильно.

Уважаемый Михаил, большое спасибо за этот материал. Приглашаю высказываться здесь на эту тему и других специалистов по португальскому языку. Можно будет выработать уточнённую таблицу португальско-русской практической транскрипции и опубликовать её на этом сайте, а также внести её в новые издания книги «Правила практической транскрипции...».

Я не специалист по русскому языку 19 века или языку современников Пушкина и выскажу только свои предположения. Как известно, дворянские дети той поры воспитывались чаще всего французскими гувернёрами и свободно говорили по-французски. Какие-то мысли им было иногда легче выразить на французском, чем на русском языке. В письмах, черновиках и даже сочинениях Пушкина немало галлицизмов. Да и в данное письмо Бестужев-Марлинский вставляет французские сентенции.

В некоторых случаях возникал эффект интерференции: даже говоря по-русски, фразу иногда строили на французский манер. Учитывая, что во французском языке подлежащим страдательной конструкции может стать обозначение адресата действия (или, иначе говоря, косвенное дополнение действительного залога), приведённая Вами фраза — это, возможно, калька с французского: tu vas être payé ("Тебе заплатят", а буквально: "Ты будешь заплачен").

Но не думаю, что такое словоупотребление было нормативным для русской речи в целом. Мы имеем дело, по-моему, со случайным или шутливым окказионализмом, вызванным влиянием франузского языка.